(Не) верные (СИ)

—Всем оставаться на местах, работает спецназ, — Мекс кричит со сцены, сдирая с себя майку и одновременно обливаясь водой из бутылки. Народ улюлюкает, особенно дамы, и только моя Вика поворачивается лицом ко мне, поднимается на носочки и упираясь в губы шепчет:

—А наш папка все равно лучше…Мы вот уверены, — довольно улыбается и обнимает меня отчего я сам изнутри раздуваюсь как шар воздушный.

Вообще еще и подсвечиваюсь весь, потому что моя Архангельская беременная. Пару дней назад мы сделали все десять тестов, и все они показали жирный плюс, а какие-то две полоски. В общем, меня чуть не расплющило. Не думал, что вообще способен на подобные эмоции.

Думаю взять отпуск и махнуть куда-то со своей будущей женой, сразу после суда над Решетниковым, и после первого слушания по делу об аварии. В отношении друга…Я снова хочу воспользоваться служебным положением и додавить ему дело в область ПТСР. Не могу позволить пусть и бывшему, но другу, очутиться за решеткой. Да и Вика просила. Беременным отказывать нельзя, в конце концов.

Так уж вышло, что для Вики я могу сделать все и даже больше. Даже когда кажется, что это невозможно. Но знакомство с мамой Вики мне казалось вообще невыполнимой задачей, однако…я выполнил. Радости у матери моя рожа не вызвала, да и похер. Нравится или нет — ей придется терпеть, потому что я не Решетников. Я хуже.

—Может ему специализацию сменить? Стриптизером он явно станет звездой быстрее, чем спецназовцем, — смеется Вал, смех подхватывается и всей моей командой. Сегодня мы пришли посмотреть на то, как Мекс выполнит свой проигрыш.

—Ля, ну ему идет же, не?— хохочет Исаев, обнимая свое «пушистое облачко», как он сам ее называет. Хорошая девочка, с ней он расцвел.

—Та мы так-то все голые ничего смотримся, я думаю, — уверенно заявляет Фрост, и утт же слышатся отговорки.

—Не, не могу, я же женат…

—Да и я женат, у меня вообще ребенок.

И только моя Вика ломает стереотипы о ревности, и рубит свою «тему».

—А нашему папке слабо показать класс?

Она соблазнительно улыбается и прикусывает губу, бросая томный взгляд то на меня, то на сцену.

Прижимаю к себе извивающее манящее тело и посматриваю на то, какие выкрутасы на сцене творит Мекс. Да, он у нас точно акробатичный. Некоторые дамочки уже лезут на сцену, стягивая с себя платья. Пиздарики, товарищи.

—А что? Ты совсем ревновать не будешь, если я голый тут станцую?

—Ну почему сразу голый? Мекс же не голый, — возмущению Вики нет предела, а я до последнего гну свою линию. Серьезно? Тебе стриптиза не хватает, малыш?

Ну хорошо, я ведь тоже на слабо не куплюсь. Целую ее в распахнутые губы, провожу языком по нижней и отрываюсь, пихая в бок Фроста.

—Бдить, оберегать и никуда не выпускать, — он кивает и улыбается, непонимающе пялясь на меня, потом на Вику.

Вручив самое ценное своему ответственному сотруднику, поднимаюсь на сцену. Мекс, завидев меня, начинает свистеть…Люди кричат громче, а я оборачиваюсь на самых главных моих зрителей. Одну красотку почти жену, а вторую…тоже красотку, но еще практически песчинку.

—Кто тут папочка?— орет в микрофон Мекс, выливая на меня остатки воды. Я ржу в ответ на это ребячество и сразу стягиваю с себя майку. Мышцами играю и делаю пару нескромных движений бедрами, отчетливо показывая только одной зрительнице это представление.

Зал своими криками оглушает, в нас кидают бабки, и я всерьез так задумываюсь…а нихеровенько так заработать можно было бы.

На Мекса уже запрыгнула барышня, но он целомудренно ее прокручивает полукругом на руках и ссаживает с себя, спускаясь в зал.

Моя Вика в восторге, кричит во всю глотку:

—Он тут папочка, да? Девочки? — прыгает, веселится, и кто-то явно сообразительный, наводит прожектор на мою красотку.

Мне приходится срабатывать на опережение, чтобы показать, чей я папочка и кто тут мамочка. Вика, недолго думая, идет ко мне на сцену и соблазнительно прижимается бедрами в пах.

Черт, ребята, а это уже строго 18+!

БОНУС

НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СПУСТЯ

АРХАНГЕЛЬСКИЙ

Сегодня я впервые встречаюсь с другом, бывшим другом, который наконец-то начал жизнь сначала. Вне органов, но очень близко к нашему роду деятельности. Настолько, что теперь он, вероятно, будет ответственен за тренировку моих парней. По крайней мере, именно это я и хочу ему предложить, чтобы вдохнуть жизнь. Мы с его лечащим общаемся, и он мне намекнул, что именно может помочь в выздоровлении от настолько глубокой депрессии и апатии.

—Ну здравствуй, друг, — произносит Серый, усаживаясь напротив меня за стол кафешки, где раньше мы часто обедали после учебки.

Что ж, он изменился. Слишком сильно, да и возраста прибавил за время «лечения». Благодаря связям, в дурке его не закрыли, а все списали на посттравматический с постоянным наблюдением у психиатра, следом — у психолога. Я приплатил бабла, и он полгода пролежал в реабилитационном санатории для военных после тяжелых ранений.

—Здравствуй, друг.

Это нормально так ухо режет, ведь мы больше не друзья. Не после всего, что было. Разве что знакомые.