Не верьте в аиста

— И кому вообще нужны все эти конкурсы, соревнования, олимпиады и смотры? Ведь уже ни у кого нет времени ни нормально учить, ни учиться. Все только и делают, что борются…

Мать сдержанно улыбнулась.

— Это цепная реакция, которую ни ты, ни я не в силах остановить. И на каждом этапе все это имеет определенный смысл. Школа хочет быть первой в районе, район рассчитывает первенствовать в городе, город стремится быть лучшим в республике, а республика прицеливается на всесоюзное переходящее знамя…

— А что делает для блага нашей школы Варис? — перебила ее Расма. — Раскатывает на лодочке по Лиелупе… Альберт катается на папашиной «Волге», Астра поет грустные романсы, Вилис подымает штанги, а Эдгар пишет отчеты об уплате членских взносов комсомольцами. Бедные детки так перегружены, что и вздохнуть им некогда — где уж там заниматься рукоделием…

— А разве я говорю, что у них много свободного времени? — оправдывалась мать. — Но если хорошенько вдуматься, замысел вполне педагогичный: заставить учеников выполнять неприятную работу, а ее плоды употребить для их же пользы. Если получим за эту выставку денежную премию, сможем купить барабаны для эстрадного оркестра, волейбольную сетку и, наконец, организовать экскурсию на остров Рухну, о которой ты мечтаешь с восьмого класса. Беда лишь в том, что вместо них работаем мы с тобой…

— Ну нет! — Расма поднялась. — С меня хватит! Теперь пойду позагораю часок на пляже. Полагаю, купанье должно еще больше закалить мое учительское терпение.

— Ничего подобного! — улыбнулась мать. — Только что получено распоряжение начальства. Варис уже едет на автовокзал, ты должна дежурить в аэропорту, а глава семьи за собой оставил самый ответственный пост — в шесть часов он будет поджидать бабушку на вокзале с машиной.

— А ты?

— Не волнуйся, обо мне он тоже не забыл. Вызвал по телефону мойщиков окон, заказал тесто, я буду печь пироги.

III

Когда подполковник Кашис узнал, что министр отложил обсуждение вопроса о малолетних правонарушителях и назначил очередное оперативное совещание, радость его была поистине неописуема. Благодушное настроение долго не покидало его. Оно не было омрачено и докладом дежурного о происшествиях. Несколько аварий на дорогах; пожар в одном районном вытрезвителе; угон двух автомашин; случаи нарушения паспортного режима; активизация карманников на вокзале — сказалось резкое увеличение числа пассажиров в связи с началом учебного года; неприятное происшествие со столичным доктором наук, забывшим в машине у «левака» портфель с чертежами — доктор не запомнил ни номера, ни даже цвета автомобиля, ни как выглядел шофер и категорически отказался разгласить содержание проекта — можно было подумать, что сохранение секретности теперь имело хоть какой-то смысл. Но наибольшее оживление присутствующих было вызвано сообщением о дерзком налете неизвестных злоумышленников на финскую баню со взломом гардероба и похищением всей одежды купальщиков. На лавках в парной никто не стыдился своей наготы, но эти же люди ни под каким видом почему-то не желали ехать голыми домой, хотя милиция предоставила им автобус с зашторенными окнами. Пришлось оповестить семьи всех потерпевших и почти до утра собирать по городу костюмы, пальто и обувь.

Об ограблении колхозной кассы докладывал представитель сельского райотдела милиции. Это был толстенький добродушный на вид майор, которого до сих пор знали только как скрипача, активного участника всех концертов милицейской самодеятельности. По всему чувствовалось, что он от души наслаждается редкой возможностью выговориться перед компетентной аудиторией. Во вступительной части своего сообщения он пространно описал достижения и методы борьбы с преступностью в районе, приводя для сравнения довоенные показатели, а также данные по соседним и отдаленным районам республики.

Пепельницы постепенно наполнялись окурками. Через полчаса подполковник Кашис понял, что его оптимистические прогнозы грозят не сбыться. Взглянул на часы — чтобы не опоздать к вентспилсскому поезду, через сорок минут необходимо выехать. Но майор только еще разговорился.

— В доме культуры вчера состоялась гастроль театра. Потому колхозный кассир прекратила выдачу денег. Чтобы самой и девушкам успеть переодеться. Таким образом, в сейфе остались эти злополучные двадцать четыре тысячи, которые похитили еще не известные нам преступники… Это была чудесная ночь! Сияли звезды, в листве деревьев шелестел ветерок… Серебристое озеро за конторой колхоза так и манило если не искупаться, то хотя бы им полюбоваться. Но истинные ценители прекрасного находились на спектакле, а пьяниц и забулдыг палкой не загонишь смотреть на красоты природы. Стечение обстоятельств таково, что мы до сих пор не нашли ни одного свидетеля, который видел бы на территории колхоза подозрительных лиц. Ничего путного не смог рассказать и старик — сторож конторы, которого воры оглушили ударом палки и очнулся он только в больнице…