Не вижу зла

Они въехали на территорию аэропорта по шоссе Рузвельт-роуд и направились к общим авиационным ангарам, следуя указаниям, которые Джек получил по телефону. Охранник показал им огороженную забором парковочную площадку. Контора «Братьев за свободу» представляла собой крошечную каморку, приткнувшуюся с одной стороны ангара, в ней едва хватало места для стола и двух стульев. По дороге к конторе за ними следовала стайка голодных морских чаек. Находясь всего в трех футах над уровнем моря, международный аэропорт Ки-Уэст приобрел печальную известность именно из-за этих птиц, которые с регулярностью швейцарского хронометра встречали постоянно прилетающие и улетающие винтовые самолеты. Джек и Тео миновали несколько рядов частных аэропланов, среди которых можно было увидеть и гидросамолеты, и реактивные «лирджеты». Наконец они заметили Алехандро Пинтадо — он возился со своей старой надежной «сессной». Джек наверняка и сам смог бы отыскать самолет без посторонней помощи — казалось, тот не рассыпается на части только потому, что его удерживают наклейки, которые обычно помещают на бамперы автомобилей: «Свободу Кубе», «Нет Кастро», «Я не верю „Майами трибьюн“». Последняя была вызовом так называемой «свободной прессе», которая время от времени осмеливалась выступать с критикой кубинских эмигрантов, когда речь заходила о противостоянии Кастро.

— Мистер Пинтадо? — осведомился Джек.

Полноватый мужчина бросил ветошь в ведро и вылез из-под крыла.

— А вы, должно быть, Джек Суайтек?

— Совершенно верно.

— Кто это с вами, ваш друг? Барри Бондс на стероидах?

— Это…

— Михаил Барышников, — представился Тео, пожимая руку.

— Мой следователь, Тео Найт.

Алехандро постарался расправить плечи и выпятить грудь, но в глаза первым делом все равно бросался выпирающий животик.

— Я слышал, вы собираетесь защищать мою невестку.

— Я рассматриваю такую возможность, — ответил Джек. — Мы можем присесть где-нибудь и поговорить?

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Разговор не займет много времени.

Джек в задумчивости покачался на каблуках. Собеседник оказался настроен более враждебно, чем он предполагал.

— Во-первых, позвольте заметить, что мне очень жаль вашего сына.

— Тогда почему вы хотите представлять интересы женщины, которая его убила?

— Главным образом потому, что я не считаю, будто это сделала она.

— Похоже, вы единственный, кто так не считает.

— У вас есть что рассказать мне, просветить меня насчет чего-либо?

Пинтадо бросил подозрительный взгляд на Тео, потом уставился на Джека.

— Вот что, парни, я ничего не намерен говорить вам. Вы здесь не для того, чтобы помочь мне. Все, что вам нужно, это вытащить ее.

— Мистер Пинтадо, я не собираюсь обманывать вас. Мне уже приходилось представлять интересы людей, которые были виновны. Но для меня этот случай необычен. Я совершенно искренен, когда говорю, что не заинтересован защищать Линдси Харт, если она виновна.

— Очень хорошо. Тогда вам следует свернуть свою палатку и отправляться домой.

— Я не могу сделать этого.

— Почему нет?

— Потому что я встречался с Линдси. Она заставила меня серьезно задуматься кое о чем. Линдси уверена, что ее подставляют. Она считает, что отчет СКР о следствии по делу — всего лишь прикрытие, дымовая завеса.

— Она твердит об этом вот уже несколько недель. Что еще она может сказать?

— Итак, вы не согласны с предположением, что вашего сына мог убить кто-то, имеющий на то скрытые причины?

— На что вы намекаете?

— Ни на что. Я просто задал вам вопрос.

— Мне осточертели люди, которые предполагают, будто моего сына убили из-за того, что я всю жизнь веду борьбу. В том, что он погиб, нет моей вины.

Джек опешил от такого поворота.

— Послушайте, я приехал сюда не для того, чтобы обвинять кого-то.

— А я думаю, что вы приехали сюда именно для этого. Позвольте мне внести ясность. Я знаю, почему Линдси убила моего сына.

Над головами у них пролетел рейсовый самолет, и оглушительный рев его двигателей, казалось, только подчеркнул слова кубинца. Наконец шум стих, и они снова могли разговаривать спокойно.

— Хотите рассказать мне, почему она сделала это? — спросил Джек.

— Это совершенно очевидно, если только вам известно что-нибудь обо мне и моей семье. Я приплыл в эту страну на гребной шлюпке, не имея в кармане ни цента. Сначала я мыл посуду в кафетерии «Бискейн». Через двадцать лет я стал миллионером, владельцем тридцати семи ресторанов. Вы слышали о них, нет? «Лос платос де Пинтадо».

— Я обедал там, — согласился Джек. Ему была известна и история успеха Пинтадо. Она была напечатана на обороте меню, включая необычное и привлекательное изложение того, почему сеть ресторанов носит иронично-насмешливое название, напоминающее о том, что ее владелец в свое время начинал с мытья посуды: «Лос платос де Пинтадо» по-испански означало «тарелки Пинтадо».

— Старина, ваши рестораны великолепны. Но какое отношение они имеют к смерти вашего сына? — обронил Тео.