Не входи в этот город

— И это ты называешь «неплохо»? — возмутился я, не в силах изгнать из памяти дивное сияние клинка. Эррон истолковал мои слова по-своему.

— По-моему, неплохо. Конечно, это еще далеко до совершенства, но для первого раза вполне недурная работа. Скажу тебе по-секрету: они собираются подарить меч тебе. Надеюсь, ты не побрезгуешь.

Я засмеялся.

— Еще бы! И вот что, Эррон. У меня есть одна маленькая просьба. Когда ты подходишь ко мне, топай сапогами погромче, ладно?

Эррон тоже засмеялся.

— Тебе это не поможет. Учись слышать. Ничего, еще годик-другой, и ты научишься.

И с этими словами он развернулся и исчез в тумане.

Я побрел домой, все еще очарованный увиденным.

Ахатани, как всегда, не ложилась, дожидаясь меня. Мы перекусили на скорую руку, переговариваясь шепотом. А потом я, по своему обыкновению, с разбега прыгнул в постель. И тут же с воплем вылетел обратно. Простыня волочилась за мной. Ее приклеило к моей голой спине что-то липкое и донельзя холодное.

— Ч-что это?! — возопил я, переводя дыхание.

Ахатани обследовала меня со всей тщательностью.

— По-моему, вишневый сироп, — сказала она. — Холодненький, из погреба, со льда.

— Тайон, паршивец! Так вот зачем он лазил в погреб!

Носик у Ахатани сморщился от усилия сдержать смех, но верхняя губа предательски дрожала.

— Смейся, смейся! — проворчал я. — Вот если бы ты вляпалась...

— То тебе было бы меня очень жалко. — Ахатани приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в кончик носа. — Пойдем, это надо отмыть.

— Да уж, — буркнул я, завернувшись в простыню, окончательно к ней приклеившись, и последовал за Ахатани.

— Ну и жизнь, — бурчал я, пока Ахатани поливала меня теплой водой, — делаешь детей, не спишь, так они же тебе и потом спать не дают.