Не вместо (СИ)

Господи, ну почему у меня в жизни все через задницу? Он решил уйти от меня в тот момент, когда я начала в него влюбляться. И это последнее, что меня грело. Остальное сломалось. Буквально все. Но, очевидно, я недостаточно ценила Стефана и уж точно не берегла.

Я отстраняюсь первой, смотрю в его лицо, силясь запомнить каждую черточку, а затем разворачиваюсь и, покачиваясь, возвращаюсь домой.

С другой стороны, как я и предполагала, он задумал уехать. Куда-то. И в этом где-то он найдет себе новую Шерил или даже новую Тиффани. И все у него будет там так же хорошо, как здесь. Очевидно, по-своему прав не только он.

* * *

— Кто этот парень? — спрашивает брат, напряженно глядя в окно. Он успел подглядеть достаточно, чтобы сделать для себя какие-то выводы. Но, к счастью, ничего не слышал.

Я стараюсь держаться всеми силами, хотя в данный момент мне вообще ничего не интересно. Хочется свернуться калачиком под одеялом и не высовываться оттуда никогда. Держусь на необходимости говорить с Джеймсом. Но радость от встречи с братом даже близко не перекрывает поселившуюся пять минут назад во мне боль.

— Теперь уже никто, — отвечаю я ровно.

Подхожу к кофейнику, пряча глаза. Мне нужно продержаться до ночи. Там я останусь одна и, как всегда, что-нибудь придумаю.

— Говори.

— Лучше ты скажи. Когда говорил, что убил человека, ты имел в виду Эммерсона или Роджерса?

Джеймс меняется в лице.

— Таких ублюдков, как Эммерсон, ничто не берет. Такое… не потопишь.

Правильно, надо поговорить об этом. Так легче. Нужно отвлечься… отвлечься на то, чем я жила почти полтора года, чтобы забыть последний месяц.

— Зато угроза тебе исходит именно от него. Что ты сделал с Роджерсом?

— Кто этот парень?

— Его зовут Стефан. Мы вместе зависали и несколько раз переспали.

— И поэтому ты поливаешь слезами кофейник?

— Я не поливаю слезами кофейник.

Я оборачиваюсь, доказывая, что это правда. И позорно всхлипываю.

— Шерри, — вздыхает Джеймс.

И тут меня прорывает:

— Он кинул меня, ничего толком даже не объяснив. Как ты. И как даже наши родители. Мы с ним сблизились из-за тебя. Он помогал мне разобраться в том дерьме, что ты после себя оставил. Родители, оказывается, все знали, но ничего мне не говорили. И вдруг месяц назад появился Стефан, и он услышал, как Эммерсон мне угрожал, узнал о тебе и предложил помочь. Разговорить эту твою Лейси. А потом он сложил факты и вышел на историю Эндрю Роджерса. Я чуть из университета не вылетела, силясь разобраться, а он взял и справился с этим легко, за месяц. Просто так, похоже, потому что я ему понравилась. А я даже толком не подпустила его к себе. Все никак не могла довериться после тебя, отца, Майлза Докери. И он решил, что, чем ждать, когда я дозрею до человеческих отношений, лучше сваливать нахрен. Впервые кому-то было на меня настолько не плевать, но я не ответила тем же. И теперь буду об этом жалеть.

Выслушав мою речь, брат кивает и выходит в коридор. А я продолжаю тонуть в жалости к себе, поливая слезами кофейник. Мне и стыдно, и нет. И… я не должна была срываться на брате.

Спохватываюсь, только когда слышу, как в гараже оживает двигатель моей машины.

— Джеймс! — я вылетаю из дома, пытаясь остановить его.

Но Джеймс выруливает в другую сторону и уезжает. Я понятия не имею куда. Я испортила все.

45. Расплата за выбор себя

Стефан

Два двойных виски залпом — и жизнь становится чуточку более сносной. Алкоголь стирает обидные слова Норта, понимающие речи Тиффани. Но не стирает Звездочку. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы стереть ее. Сколько я здесь? Месяц и полкапли? Оказывается, этого достаточно, чтобы совершенно по-дурацки влюбиться в девчонку, которая того даже не заслуживает.

Вот что меня бесит больше всего: мне хватило пары разговоров наедине и одного стриптиза, чтобы окончательно в ней раствориться, а она все такая же далекая. Как… как звездочка. Пошло и банально, но Шер светит и не греет. Каждый раз, как только мне начинает казаться, что она пошла на сближение, — она снова вдали. Я бы хотел сказать, что обижен, что к черту ее. Но начинаю подозревать, что по-другому она просто не может. По-другому у нее не выходит, как она ни пытается.

Только вчера Шер, казалось, была моей, всю ночь позволяла мне делать с ней все, что вздумается, утром у калитки обернулась… Я вспоминал, как она мне подмигнула, весь день. Будто что-то обещая. А уже вечером захлопнула дверь перед самым моим носом, хотя прекрасно знала, что я бы просто так к ней домой не явился. На что я вообще рассчитывал? Что она представит меня родителям как своего бойфренда, а потом мы все, держась за ручки, сядем за стол ужинать? Или я думал, что, едва увидев меня, она бросится ко мне на шею, обнимет и погладит по головке, как ребенка? Я ей ничего толком не рассказывал о ситуации со своим отцом. Не хотел выглядеть слабаком, а мое прошлое выставляет меня именно таковым.

И она тоже не спрашивала. Кроме двух раз. Но когда она заговорила о слушании по делу отца, я на нее наорал, а когда спросила про татуировку — напугал. Какой же я идиот. Все нужно было делать иначе!