Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике 2

Ее заставил очнуться громкий, нетерпеливый звонок в дверь. «Может быть, это пришли мои убийцы», — безучастно подумала девушка, спокойно подходя к двери и открывая замок.

Но когда дверь распахнулась и она увидела стоящих на пороге родителей, Барбара, не выдержав напряжения, копившегося в ней, бросилась к матери и вновь разрыдалась.

Не дав родителям произнести ни слова, она, захлебываясь слезами, начала рассказывать, обрушивая на них все случившееся.

— Мама, я убила Элен! — кричала она. — Это все из-за меня! Я убийца!!!

Джастина, с трудом взяв себя в руки, стала успокаивать дочь, гладя ее по волосам, целуя заплаканное лицо и запавшие глаза.

— Милая, успокойся. Возьми себя в руки. Все будет хорошо.

— Нет! Хорошо уже никогда не будет! Ничего не вернуть!

Успокаивая дочь, Джастина и Лион приходили в ужас от того, что с ней стало. Состояние ее менялось резко и неожиданно. Она то начинала кричать и биться в истерике, а то вдруг успокаивалась и начинала говорить совершенно неживым, безучастным ко всему голосом, но речь ее все время была сбивчивой и прерывистой. И Джастина с трудом могла понять, что же говорит ей дочь.

— Они сказали, что должны убить вместо меня другого человека. И убили Элен! Боже мой, пусть будет проклят тот день, когда я появилась на свет! Все из-за меня! Я — убийца! Они обещали, что это будет человек, которого я не знаю. Макс! Элен! Я должна уехать отсюда, иначе меня тоже убьют! — и тут же заговорила тихо и безразлично: — Пусть убьют. Я должна умереть. Мне не пережить всего этого. Все на моей совести.

— Барбара, доченька, успокойся. Сейчас папа закажет билеты, и мы уедем отсюда. Вернемся в Дрохеду, и там все будет хорошо. Мы сходим к хорошему врачу, и все забудется. Ты начнешь жить снова.

— Я не хочу жить. Мне не вынести... Лучше бы они убили меня! — после этих слов девушка замолчала.

Лион, поняв, что нужно действовать, решительно и твердо подошел к телефону, который валялся на полу, поднял его и, убедившись, что тот работает, начал набирать номер. Заказав билеты, он прошел по квартире и, увидев лежащие на столе документы дочери, взял их с собой.

Джастина помогла Барбаре одеться, сама с трудом удерживая себя на грани истерики. Они вышли из квартиры и вызвали лифт. Когда Лион повернул ключ и запер дверь, кабинка достигла их этажа. Спустившись вниз и выйдя из подъезда, Лион помог женщинам сесть в машину, а сам занял место рядом с водителем.

И все время, что заняла у них дорога до аэропорта, Барбара не произнесла ни слова. Она замкнулась в себе, полностью отрешившись от мира.

* * *

Облаченный в роскошный, китайского шелка халат, дон Джакопо Салотти сидел в гостиной своего шикарного особняка на Лонг-Айленде и рассматривал рисунок на ковре, одновременно слушая, что говорит ему низенький, лысоватый человек, устроившийся в кресле напротив. Салотти курил сигару, задумчиво стряхивая серые столбики пепла в массивную красивую пепельницу, высеченную из куска горного хрусталя. Его лицо оставалось совершенно непроницаемым. Он думал.

Лысоватого человека звали Винцент Луччи, хотя дон называл его Винс. Луччи, щурясь по- кошачьи, потягивая из высокого бокала сухое «Модильяни», рассказывал дону подробности смерти Элен Брэндон. Он был мастером рассказа и, как истинный мастер, Винцент вещал немного отстраненно, с ноткой едва заметного равнодушия к самому факту смерти этой, в сущности, безразличной ему женщины. При этом Луччи не упускал ни одной детали, ни единой мелочи проведенной операции.

Салотти, задумчиво затянувшись сигарой, внезапно перебил своего consigliori:

— А что с человеком... э-э-э... выполнявшим миссию?

Луччи улыбнулся:

— Он уже на Гавайях. Его не найдут. Я связался с нужными нам людьми в Риме. Они заверили меня, что все пройдет гладко.

— Хорошо, — кивнул Салотти. — Ты уже говорил с представителями остальных семей?

— Да, дон. Я известил всех, что отмщение свершилось и что личные извинения ты принесешь им на собрании в субботу.

— Молодец, Винс. Их не удивило, что женщина убита не в Америке, а в Риме?

Салотти в упор посмотрел на собеседника, и тот уловил в черных глубоких глазах дона тревогу.

— Разумеется, хотя и не всех. Лионито и Тоцци были удивлены больше остальных.

— Что ты сказал им?

— Объяснил, что у девчонки там была выставка. Все соответствует истине, — Луччи визгливо засмеялся. — Какая разница, Джакопо? Никто ведь не знает, на какой из сестер собирался жениться Гарри. И та и другая замужем. С этой стороны все чисто. Хотя, мне кажется, за Лионито и Тоцци надо присматривать повнимательнее. Похоже, они не доверяют нам.

— Еще бы, — Салотти раздавил сигару в пепельнице. — Два этих осла только и ждут случая, чтобы натравить остальные семьи на нас. Ведь в таком варианте большую часть наших территорий они просто-напросто подгребут под себя, и нам придется воевать еще и из-за этого. А другие семьи в этом случае поддержат их. Никому не нужна война. Ты отдал соответствующие распоряжения?

— Я взял на себя эту ответственность, Джа-. копо. Мы используем кое-кого из их «канареек»1.