(Не)возможно? или Мой тайный миллионер

— Не пускают, говорят, без сознания. Там сейчас они решают, что дальше делать. Врач сказал выйдет потом сюда, сообщит.

— Понятно. Почему же он вышел из квартиры? Зачем?

— Я не знаю, не заметила. Он в последнее время никуда не ходил, я не ожидала, что он выйдет из дома.

— Ты не заметила? Как это?

— Меня не было дома, я уходила. А когда вернулась, его уже скорая увезла. Соседи вызвали.

Все же очень странно. Куда папа мог пойти?

— Мне сказали, что из скорой помощи сообщили в полицию. Просили дождаться здесь полицейских. Зачем?

— Они должны провести расследование — был ли это несчастный случай. Вдруг его кто-то столкнул с лестницы?

Мама побледнела еще сильнее и взглянула на меня испуганно:

— Что ты такое говоришь? Кому нужно было его толкать?

— Я тоже надеюсь, что это просто ужасная случайность. Не волнуйся, раз тебя там не было, вряд ли тебе что-то грозит.

— Да, конечно. Я просто очень волнуюсь. Так неожиданно это все. Так ужасно…

Мы просидели в коридоре больницы еще полчаса, пока к нам не вышел врач, пригласивший нас в кабинет для беседы. Мама опять испуганно взглянула на меня, словно боясь, что я не пойду и отправлю ее одну. Я решительно пошла за врачом. Мама зашла только через минуту.

— Мне очень жаль, но утешить вас не могу. Ваш муж, проходя обследование три месяца назад, отказался от лечения и оперативного вмешательства, а также от попыток реанимации. В его карте есть соответствующий документ. Конечно, сейчас мы можем провести оперативное вмешательство, невзирая на несогласие пациента, так как это случай экстренный. Но это очень опасно в его состоянии и продлит его жизнь максимум на один-два месяца, и нет никакой гарантии, что он очнется. То есть эти месяцы он будет прикован к кровати, скорее всего без сознания. Мы собрали комиссию и вынесли решение не проводить операцию. Мне жаль.

— То есть вы ничего не будете делать? Просто дадите ему умереть? — мне было очень сложно смириться с услышанным. Слишком рано. Я не готова была отпустить папу. Вспомнился наш последний разговор. Тогда мне показалось, что между нами возникло взаимопонимание. Впервые в жизни. И я надеялась, что мы еще сможем поговорить. Что еще есть время стать с ним ближе.

— Мы можем снять боль, немного облегчить его состояние.

— Как долго… сколько еще у него времени?

— Сутки — двое. Если хотите, я попрошу, чтобы вас пропустили в палату. Но не надолго.

Врач вопросительно взглянул на меня, видя, что мама не реагирует. Она словно впала в ступор. И я ответила за нее:

— Да, пожалуйста.

— Пойдемте. Вам надо будет надеть халат и бахилы.

Я взяла маму за руку и потянула за собой. За дверями реанимации нам выдали одноразовые балахоны и бахилы. Зайдя вслед за врачом в палату, я остановилась от неожиданности. Человек, который лежал на кровати, был настолько худым и изможденным. Но это был он, мой папа. Я подошла, осторожно взяла его за руку.

— Прости, папа, мне так жаль, что я не нашла времени приехать к тебе. Прости.

Мне было так плохо, что я, уступив место маме, выбежала из реанимации, по пути избавляясь от выданного балахона. Я чувствовала, что меня сейчас начнет рвать, и видимо, это было написано у меня на лице, потому что какая-то женщина взяла меня за руку и быстро отвела к туалету. Когда я смогла вернуться к дверям реанимации, мама уже ждала меня.

Рядом с ней стоял молодой мужчина, на которого она смотрела с опаской. Увидев меня, она, явно с облегчением, сказала:

— Алёна, это из полиции.

— Старший лейтенант Новиков. Мне нужно взять ваши показания, давайте присядем.

Мы вышли в холл, устроились на диванчике. Полицейский сначала побеседовал с мамой, записал ее показания, потом задал мне несколько вопросов, попросил расписаться под показаниями. Когда он ушел, мама устало вздохнула и посмотрела на меня:

— Ты ужасно выглядишь. Ты, случайно, не больна?

— Поверь, ты сейчас выглядишь тоже не лучшим образом.

— Да уж, неудивительно. Все это просто ужасно. В реанимации сказали, что позвонят, если что-нибудь случится. А полицейский просил меня не уезжать из города.

— Ты ведь сразу сообщишь мне, когда позвонят?

— Да, конечно.

— Поехали, отвезу тебя домой. Я ведь теперь на машине.

— Ну хоть одна хорошая новость. Давно пора было.

Увидев мою «красотку», мама только удивленно спросила:

— Сколько же ты получаешь, что тебе по карману такая машина?

— Это автокредит.

Я не хотела рассказывать маме про Костю и про подарок. Это не тот человек, с которым я могу быть откровенным. И я знаю, что не дождусь от нее ни сочувствия, ни поддержки.

Высадив маму около подъезда, я не стала заходить в квартиру, а сразу поехала домой. Надо будет еще поговорить с Лизой. Как она там?

Лиза за время моего отсутствия построила замок из конструктора и сразу принялась показывать мне, что в нем есть и кто там будет жить. Но, чутко уловив мое настроение, тут же обняла меня и спросила:

— Ты грустная. Дедушке очень плохо?

— Да, солнышко. Врачи сказали, что не смогут его вылечить.

— Маму они тоже вылечить не смогли. Когда я стану врачом, я смогу вылечивать всех!

— Это не всегда возможно. Есть такие болезни, которые еще не научились лечить.