Не возжелай мне зла

— Раньше был похож.

— Не думаю, что это сравнение вам не льстит.

Он делает шаг назад, смотрит вниз, на мои ноги, потом медленно скользит по мне взглядом, и глаза наши встречаются.

— Между прочим, красивое платье… Вам идет, — говорит он и глотает устрицу. — Грешно прятать такую фигуру под медицинским халатом.

— Я не ношу халатов.

Он улыбается одними глазами… Господи, что такое? Внизу живота у меня, кажется, разгорается маленький пожар. Ага, значит, не все еще там омертвело, ниже пояса. Лейла бы мной гордилась. Подумав об этом, я рассмеялась.

— Послушайте, инспектор, — щурюсь я на него, — мы с вами, кажется, флиртуем?

— Боже упаси, куда мне! Вы для меня слишком умная. Представить не могу, что вы станете делать со старым, огрубевшим на службе копом.

От шампанского я совсем смелею, гляжу О’Рейли прямо в глаза, прекрасно понимая, что с копом делать. Только для этих дел понадобится отдельное помещение, где его горячие руки смогут проявить особое внимание к тем частям моего тела, которые при свете дня обычно скрываются под одеждой.

— У икры какой-то странный вкус, — раздается над ухом голос Лорен.

Откуда она взялась… Щеки горят, глаза так и бегают, так и сверкают.

— У нее специфический вкус, — поясняет О’Рейли, с видимым усилием отрывая от меня взгляд.

— Все так говорят, но что это значит?

— А это значит, если такую еду будешь есть почаще, научишься ценить ее достоинства.

— Леди и джентльмены! — прерывает нашу беседу ведущий. — Прошу всех занять свои места. Пора начинать церемонию награждения наших почетных гостей.

— Удачи, — говорит О’Рейли.

Благодарно улыбаюсь в ответ, и мы идем к своим местам в первом ряду.

Вместе со мной на награду претендуют еще трое, но жена О’Рейли мне не конкурент, она выступает в другой номинации. Перед тем как назвать имя победителя, ведущий подробно рассказывает о достижениях каждого. Когда произносят мое имя, дети и Мартин бросаются меня обнимать. Я с трудом отделываюсь от них и шагаю на сцену, сосредоточенно глядя под ноги: не хватало только споткнуться и брякнуться. Речь моя короткая и по существу, я гляжу на море лиц в зале, благодарю Мартина, вложившего в проект всю душу, всех остальных сотрудников центра, многие из которых работают в нем на добровольных началах. Награда довольно скромная — стеклянная тарелочка на ореховой подставке. Вернувшись на свое место, я передаю ее Лорен. Она проводит пальчиком по рельефной надписи золотом.

— Смотри, мама, сделано специально для тебя.

Остаток вечера проходит в водовороте разговоров, обещаний и поздравлений. Побеседовать с О’Рейли больше не удается, но я замечаю его в другом конце зала с двумя девочками лет восемнадцати, наверное дочери. Дважды мы пересекаемся взглядами, и оба раза улыбаемся. Я лелею надежду, что, когда все кончится, он пригласит меня куда-нибудь и мы узнаем друг друга поближе.

Потом вдруг мы снова оказываемся в машине, и она мгновенно доставляет нас домой.

— Да-а… — мечтательно тянет Лорен, стоя на краю тротуара и провожая горящим взглядом автомобиль. — Когда еще удастся прокатиться в лимузине.

— Думаю, прокатишься, и не раз, радость моя. — Я целую ее в голову. — Впереди у тебя много радостных дней.

Робби отпирает дверь, мы заходим в дом.

— А где Бенсон? — спрашивает он.

Действительно странно, никто не бросается нам под ноги с радостным визгом.

— Может, мы закрыли его на кухне?

Я пытаюсь вспомнить, правда, от алкоголя и усталости плохо соображаю… Да что уж греха таить, перед глазами так и маячит инспектор Шон О’Рейли, так и смотрит на меня всепонимающими глазами, так и манит грубоватым мужским обаянием.

— Когда мы уходили, Бенсон стоял на лестнице.

— А чем это пахнет? — морщит нос Лорен.

Я тоже принюхиваюсь.

— Похоже на краску, — говорю я. — Очень странно.

— Сейчас посмотрю, откуда несет. — Лорен идет вперед. — Нет, не сверху и не из кухни.

Я сбрасываю тесные туфли. О, какое блаженство! Иду за ней к двери в гостиную. Робби зовет Бенсона, проходит мимо нас на кухню, направляется в садик.

— Пахнет где-то здесь. — Лорен тянет руку к выключателю.

Как туго соображают мозги, мне даже в голову не приходит, что надо остановить ее, что запах не столь уж безобидный, что в наше отсутствие кто-то проник в дом и оставил свои пакостные следы. Но выключатель щелкает, комната озаряется ярким светом, и мы с дочерью застываем как парализованные, с разинутыми ртами: на противоположной стене прямо перед нами нагло темнеет огромная надпись: УБИЙЦА. Потрясение столь сильно, что кажется, мне с размаху врезали по лицу. Буквы не менее фута высотой, кроваво-красные, и к каждой пририсованы капельки, словно с них по стене стекает кровь.

5

Мы стоим как вкопанные, смотрим на стену, потом друг на друга. Лицо Лорен съеживается, она не выдерживает и отчаянно рыдает. Прижимаю ее к себе, она содрогается, уткнувшись лицом мне в грудь. В голове полная каша. Вижу перед собой только это слово — УБИЙЦА. Способности соображать ноль.