Не возжелай мне зла

— Почему прощайте? До скорого свидания. — Она стала убеждать меня взглянуть на дело пошире. — Реальная жизнь не бывает без сучка без задоринки, — говорила она. — А ты что, хотела, чтобы все у тебя всегда шло как по маслу? Всякое случается, и радость и горе, судьба может подсунуть и не такое.

— Да, но ребенок! Надо будет все бросить и заниматься только им.

— Так уж и все? И это совершенно не значит, что надо от него отказываться. Можно все прекрасно организовать, нанять хорошую няньку, в конце концов. Ты здорова. У тебя есть мужчина, который тебя любит. Фил, конечно, сначала слегка обалдеет, но мы-то с тобой знаем, потом он будет только рад. — Она встала и крепко меня обняла. О да, она из кожи вон лезла, лишь бы переубедить меня. — Подумай, это же будет твой ребенок, Лив. В мире появится новое существо, новый человечек! Ведь это удивительно, это просто чудо!

Но я в эти романтические бредни не верила. Более того, мне не давала покоя мысль, что скажет Фил, как сложатся наши с ним отношения, ведь мы оба считали, что на первом месте должна быть карьера. А Лейла выкладывала все новые аргументы, ей во что бы то ни стало надо было заставить меня переменить решение. Она напомнила, что, в конце концов, я католичка. Но я отпарировала, что в Бога я, конечно, верю, но ни к какой церкви больше не принадлежу.

— Уж если кто родился католиком, останется им на всю жизнь, — сказала она.

— Неправда. Я совсем не чувствую себя католичкой.

Тогда она принялась рассказывать про аборты, которые ей довелось видеть: процедура сама по себе ужасная, да еще грозит осложнениями. А недавно она наблюдала, как недоношенный плод даже пытался дышать.

— У меня от силы недель восемь, — защищалась я. — Как тут можно говорить о человеке, зародыш какой-то.

Она попыталась надавить на чувство вины: почему, мол, не сказала Филу. Неизвестно, как мое решение отразится на нашем с ним будущем.

— А мы еще не женаты, — отбивалась я. — Мой организм, что хочу, то и делаю.

— Ну, ты прямо железная леди, на все у тебя есть ответ, — заявила она. — А самой, небось, подсознательно хочется ребенка!

— Нет, Лейла, ошибаешься, не хочется, и хватит об этом! — чуть ли не прокричала я, она даже отпрянула. — Когда полно работы, я поесть забываю, и я не сунула вовремя колпачок, куда надо, вовсе не потому, что втайне хотела забеременеть, а потому, что дура круглая.

Тут она сдалась, взяла свою чашку кофе с каминной полки, снова уселась в кресло и залпом выпила. В черных ее глазах стояли слезы.

— Лейла, ты моя лучшая подруга, — сказала я, опускаясь перед ней на колени. — Я понимаю, ты со мной не согласна, но, прошу тебя, помоги.

— Да, не согласна, — сказала она. — И не хочу, чтобы ты совершила роковую ошибку.

Я ждала. Видно было, что в груди ее идет борьба, она пытается заглушить голос совести. У нее три брата, все старшие, восемь племянников и племянниц, она росла в атмосфере, где каждый ребенок считался Божьим даром. Я чувствовала себя полной мерзавкой, склоняя ее к соучастию в преступлении, но что мне оставалось делать, без ее поддержки было не обойтись, не говорить же Филу. Тут рисковать нельзя, вдруг он не согласится, тогда от аборта придется отказаться. А если так, что со мной будет?

Следующие пару дней все свои действия я совершала втайне. Удалось выдержать, потому что решение я приняла твердо и самостоятельно и менять его не собиралась. Сходила к терапевту, записалась на операцию в клинике в другом конце города, где меня никто не знал. Пробуду там совсем недолго, говорила я себе, Фил ничего не заподозрит.

Приехала в клинику в восемь утра (Фил думал, что я, как всегда, отправилась на работу), а Лейла на вторую половину дня отпросилась, чтобы забрать меня. Пока ждала своей очереди, наблюдала за стайкой студентов-первокурсников. Они бродили по коридору в белоснежных, немного мятых халатах. Несколько лет назад я сама была такой, лица светлые, горят энтузиазмом и желанием учиться. Я бросила мать, уехала из Ирландии, чтобы пойти по стопам великих людей. Свято верила в то, что благородней профессии врача нет ничего на свете, что врачом стать под силу не каждому, что это профессия избранных, что врач — это воин, объявивший священную войну на стороне здоровья против болезни, на стороне жизни против смерти. Хотя я была уже далеко не религиозна, сильное ощущение присутствия Духа Святого в каждом из нас не покидало меня.