Не время для нежности

— Вот и шел бы к своей Роксане. Сметливая — очень здорово она по дому помогала. — В голосе ее проявилась издевка. — И где такое сокровище откопал?.. Способная девчонка — быстро умеет сориентироваться в ситуации, и взять на себя часть чужих… функций.

— Ты была не только функцией, — твердо сказал Васер. Хотел посмотреть ей в глаза, чтобы поняла, что он чувствует на самом деле, но та не повернула головы. Уходя, рабочие затушили лампу, единственным источником света осталось маленькое квадратное окно под потолком: светлое пятно упало Виолике на лицо, резко очертив напряженные скулы.

— А у вас хорошо получалось, м-м-м… дружить, — сказала она.

Лау все было понятно с этой женщиной — не простит, не стоит и пытаться. И вряд ли захочет помочь, но попробовать все равно стоило. Два раза за последние сутки он попадал в переплет с потерями для здоровья. Хуже уже не будет.

— Подозреваю, что сделал неправильный выбор тогда…

— Он подозревает… — тихо прокомментировала Виолика.

— … если смотреть с твоей стороны. Но если бы мне вновь его предоставили — поступил бы точно также. Понимаешь, о чем говорю? Нам лучше порознь.

Она молчала. Он мог бы сказать еще, но тогда получилось бы, что пришел оправдываться. Васер не чувствовал за собой вины.

— А пришел я… Никто в городе не знает подземелий лучше тебя. И ты это прекрасно знаешь.

— Я давно не спускалась в них.

— Те карты, которые мы составляли в детстве — еще остались?

— Может быть… Зачем они тебе? Решил уйти в подполье? Долго там не протянешь. Рано или поздно люди Выворотня выкурят тебя наружу.

— Нужны точки спуска на нижние уровни… и тот участок, у водонапорной башни. Слышал, что успела его зарисовать.

Впервые с момента, как ушли мутузившие его работяги, Виолика посмотрела на Васера. В глазах читался интерес, густо замешанный страхе. Впрочем, взгляд быстро потух и поскучнел.

— Мне не нравится эта идея, — сказала она. — Порода там нестабильна — оступишься, и поминай, как звали. Сама иногда поражаюсь, в какие опасные места мы готовы были залезть, лишь бы увидеть…странное. Не затянешь меня туда ни за какие коврижки теперь. И ты бы… не ходил.

— Переживаешь за мою безопасность?

— Думала, когда увижу — убью на месте. Собственными руками придушу сволочь… Потому велела всем близко ко мне не подпускать.

— А теперь?

— Пока не хочется, но в следующий раз, поверь, за мной не заржавеет, — криво улыбнулась она.

Поговорив еще немного, условились на том, что Васер будет ждать от нее посыльного под мостом. У пересохшей реки, где сиживали иногда, будучи ребятишками. Прежде, чем окончательно попрощаться, Виолика снабдила его провизией на день — высушенный до окаменелости кусок соленого мяса, полбулки хлеба и бурдюк чистой воды. Затем сунула в карман пару медяков и выпроводила вон из цеха.

До позднего вечера он сидел у опоры моста, грызя сопротивляющиеся зубам припасы, да поглядывая снизу вверх на прохожих, количество которых ближе к ночи выросло. Почерневший тальник, заполонивший русло, хоть и был напрочь лишен листвы, все одно неплохо скрывал его от посторонних глаз. Стража не беспокоила.

В недоступной вышине дул ветер. Небо расчистилось, посвежело. Васер не заметил, как уснул.

А утром, когда солнце показало расплывчатый лик над горизонтом, и он открыл глаза, с замиранием сердца осознал, что так и не дождался посланного Виоликой мальчишку.

Глава 9 Рики Фрид

Качало продолжительно и очень сильно. Тряслись стены, с потолка сыпалась штукатурка. В двух шагах от арки не выдержала брошенная над проходом толстая деревянная балка: треснула, ощетинившись щепой. Волновались шторы. Со стен срывало все, что спокойно висело до этого: картины, корзины плетеные — с цветами и без, какие-то склянки с пахучими притираниями на полочках…

Потом с криком из комнат побежали люди: мужчины и женщины, почти поголовно — в чем мать родила. Особенно вдумчивые несли охапки одежды перед собой. Те, кто поумнее, держались впереди вообще без какой-либо поклажи.

Не сговариваясь, Дрок и Рики вытянули Викиса из подполья за руки. Приподняли над полом — на его ослабевшие ноги надежды было мало — и тоже устремились к выходу. Прорываться сквозь обезумевшую толпу было трудно, но тычки и затрещины зазевавшимся все же помогли немного расчистить путь.

На улице как-то сразу стало людно и тесно. Народ повыскакивал из близлежащих домов. В мгновение ока мостовая оказалась забита до отказа.

В силу специфики заведений, размещенных вдоль нее, большая часть людей оказалась раздета донога, так что даже вор с наметанным глазом, вздумай он «пошалить» в толпе, затруднился бы сейчас ответить — кто из них мог претендовать на звание «его клиента».

Отовсюду громогласно ругались и причитали на все лады. Кто-то спешно одевался, кто-то с бранью отбирал у соседа одежду. Ему активно сопротивлялись, слышались возмущенные крики. Тут и там завязывались потасовки, появились расквашенные носы.