Не время для нежности

Окружив Фибуса живой стеной, отряд двинулся дальше. Безоружные отломали у одной из брошенных телег оглобли, обтесали мечами концы: рогатина — не полноценное копье, но в бою тоже сгодится.

Когда до вершины холма оставалось совсем чуть-чуть, Арно сказал, понизив голос:

— Слишком много неприятностей для одного дня, господин Лориани. Не находите?

— Еще как нахожу, — кривясь от боли пониже спины, промычал Фибус. — Если карты не врут, под Швейным тупичком должна была находиться круглая зала. Там из стены бил родник. Возможно, подземные воды подмыли грунт под домами…

— В одночасье? Такого попросту не может быть.

— Но мы стали тому свидетелями, Арно. Этого уже не исправить. Выходит так, что мы очень мало знаем о земле, на которой живем.

Неизвестно о чем думал варвар, но после продолжительного молчания он добавил чуть тише:

— Простите меня за действия, которые пришлось совершить…

— Довольно извинений, наслушался, — поддернув сползшие штаны, отмахнулся Фибус. — Ты все делал правильно, только вот… зад от пинков до сих пор болит. У тебя тяжелые ботинки…

А потом они поднялись на вершину. Пыль немного рассеялась: стали видны Ратуша и Храм, воздевший шпили над коричневой мутью. Белокаменные стены основательно припорошило песком. Напоминая ступенчатую пирамиду, он широкими уступами поднимался к небу. Над тем местом, где раньше высилась водонапорная башня, полыхало холодное лиловое зарево.

Глава 16 Васер Лау

Предложенный Выворотнем план он все же отринул. Решил поступить по-своему — навестить тюрьму. Даже если стражники и оповещены о готовящемся похищении, то не ждут прихода грабителя в свою обитель, где их кишмя кишит.

Затея была дурацкая, но иного пути вернуть утраченную жизнь Васер не видел.

Где-то неподалеку вентиляционная шахта соединила подземелье с поверхностью — щеки коснулось легкое дуновение ветерка. Приняв движение воздуха, как вознаграждение за все пережитые мучения, бывший Смотритель ипподрома остановился. Приподнял голову и закрыл глаза, ловя ноздрями благостные потоки: пахло прокаленным песком и жженым углем.

Во время блужданий он успел хорошо продрогнуть. Отсыревший плащ уже не спасал от холода, а лишь тянул к земле уставшие плечи. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться на одной из прокаленных улиц Сар-города. На душе потеплело немного, а настроение поднялось. Не достаточно, чтобы избавиться от хандры полностью, но хоть что-то…

Тоннель окончился пустотой.

Притушив свечу, Васер выглянул в поисках огонька от светильника, который могли бы нести воины городской стражи, но увидел лишь тьму. Истратив пол коробка размокших спичек, достал другой — посуше. С третьей попытки разжег огарок и, вознеся высоко над собой канделябр, шагнул наружу. Под ногами хрустнула истончившаяся от времени и гнили дверь. Зашуршала каменная крошка.

Зал был огромен; света не хватало, чтобы обозначить границы помещения. Потолок высотой в два человеческих роста подпирали толстые гранитные колонны. Меж ними Васер насчитал по десять шагов.

Карта, в юности составленная Виоликой, не врала: он шел сейчас под площадью, пролегшей между тюрьмой и жилыми домами, в которых проживали семьи охраняющих казематы стражников. В тюремщики в основном шли лишенные крова простолюдины, не желавшие селиться в пределах Черного города. И шли, надо сказать, охотно. Каждому поступившему на службу управа выделяла небольшой надел у городской стены — благо, пустующего жилья в этом квартале хватало.

Преодолев зал, он повернул направо. Еще с дюжину шагов и рука нащупала железный засов. Замерев на секунду — Васер вплотную приблизился к лабиринту переходов, соединяющих камеры, — сдвинул шершавую рукоять. Полоса металла вышла из петель легко, не издав ни звука.

Приоткрыл дверь и глянул внутрь — опасливо, ожидая бесцеремонного удара. Но удача оказалась на его стороне, за порогом его встретила пустота. С потолка свисали пыльные, длиной практически до пола, лохмотья. Этим коридором продолжительное время никто не пользовался.

Выдохнув — сердце продолжало бешено колотиться, Васер вошел внутрь.

Далее стало немного тяжелее: он ставил канделябр на пол и шел счищать со стен паутину, чтобы невзначай не подпалить ее и не вызвать пожар. Потом возвращался за светом, проделывал обратный путь, и все повторялось заново.

Очень скоро он взмок пуще прежнего, испачкался в пыли и саже с ног до головы и напоминал теперь, наверное, привидение — осколок души несправедливо приговоренного к смерти человека. Не хватало только цепей, которыми можно было бы пошуметь ради создания соответствующего антуража. На язык просилась шутка о том, что при встрече со стражей ему не понадобится оружие — не все служивые отличались здравым рассудком.

Горько ухмыльнувшись, он повернул, огибая угол. Сделал несколько шагов и понял, что находится недалеко от выхода из тоннеля. Края его отчетливо проступали сквозь плотные, подсвеченные снаружи газовыми светильниками, ряды паутины. Она дрожала от малейшего дуновения ветерка.