Не время для славы

Во главе стола стоял высокий, крепкий мужик лет сорока. Он был килограмм на двадцать тяжелей Джамалудина и чуть-чуть ниже. У него были седеющие волосы, подбородок кирпичом и стеклянные глаза убийцы, и он был в дупель, в стельку пьян. Джамалудин стоял перед ним, и в руках его был щегольской иностранный «глок», из которого, вероятно, и стреляли, а над столом в бетонной оплетке потолка темнел свежий скол.

– Так я вверх стрелял, вверх! – кричал мужик, ничуть не стесненный десятком нацелившихся на него стволов.

– Куда ты вверх стрелял, когда пуля вниз пошла! – орал в ответ Джамалудин.

Мужик понурился и развел руками.

– Перед гостями нас опозорил! – добавил Джамалудин, – решат, что мы тут дикари какие!

Сэр Метьюз, за плечом Кирилла, молча созерцал это удивительное зрелище.

Джамалудин наконец повернулся, заметил Кирилла и сэра Метьюза, и хмуро сказал:

– Вот видите, сэр Мартин. Если человек незаконно носит оружие, это вовсе не значит, что он ваххабит. Это значит, что он мудак.

С этими напутственными словами младший брат президента выщелкнул обойму «глока», оттянул ствол, проверяя, нет ли там патрона, и бросил незаряженный пистолет пьяно качающемуся собеседнику.

– Поехали отсюда, – бросил Джамалудин. – Весь ужин испортил, придурок.

* * *

Дети выехали из Тленкоя около четырех часов дня. Ехать было недалеко, километров пятнадцать, и мальчики просто спустились к дороге, проходящей через село, и хотели дождаться школьного автобуса, который как раз шел в нужном направлении, но потом они увидели знакомого шофера, который сидел за рулем грузовика с капустой.

Мурад, как самый главный, забрался в кабину, а остальные влезли в кузов и расселись, как могли. От кочанов пахло свежим соком и полем.

Грузовик немилосердно подпрыгивал на рытвинах, и Алихана растрясло в дороге. Он чувствовал себя не очень хорошо и боялся, что упадет в обморок. За последний месяц он раз пять терял сознание, но все время ему везло. Он был один в комнате, и, конечно, он ни разу не жаловался сестре или бабушке.

Теперь он очень боялся, что хлопнется в обморок на глазах друзей, и они решат, что он струсил.

Он покажет им, какой он трус. Он покажет им всем, и в том числе Булавди. Булавди – слабак. Э, да что там говорить! Если бы он мог снова переметнуться к кяфирам, он бы это и сделал. Он ведь уже служил у кяфиров, убивал для них и пытал для них, и это не его решение, вернуться в горы, это было решение его дяди. Арзо Хаджиев – вот кто настоящий нохче.

Все знают, что Арзо никогда не сдавался Русне. Его взяли в плен, и если бы тот, кто взял его в плен, не был его зять Джамалудин, то Арзо расстреляли бы еще десять лет назад. Но они как-то там договорились, и Арзо сделал вид, что он теперь муртад и мунафик, и потом оказалось, что Арзо был прав, потому что он получил от Русни автоматы, ксивы и деньги, и он почти победил.

Он, Алихан, сделает то, что не доделал Арзо.

Он вернется в республику, когда научится всему, что должен уметь мужчина, и Булавди придется уступить ему пост командующего фронтом.

Машину трясло, кочаны в кузове подпрыгивали, как свежесрезанные человечьи головы, – много, много голов, и Алихан представил себе, что он сидит не на капусте, а на отрезанных головах кяфиров, – и тут привычная боль вдруг разлилась по телу, и Алихана вдруг охватил озноб, а руки стали холодными и мокрыми.

– Приехали!

Грузовик остановился у уходящей в холмы развилки.

– Алихан, ты что? Задумался?

Мальчик с трудом открыл глаза. Пальцы его едва цеплялись за борт грузовика, когда он лез вниз. В какой-то момент он потерял хватку и упал прямо с колеса на острые ребра дороги.

Мурад и его брат презрительно переглянулись, а Алихан несколько секунд лежал, прежде чем подняться на ноги, и вскарабкался тяжело и с трудом, как беременная баба. Наконец он встал, и они пошли в горы.

Они были не первыми, но и не последними: в назначенном месте за окраиной небольшого села уже ждали восемь мальчиков во главе с Максудом, и еще трое подошли через полчаса. Все ребята были в спортивной одежде, с плотными рюкзачками через плечо. Алихан с запоздалой досадой вспомнил, что оружие велели никому не брать. Зато сказали собраться, как в спортлагерь на море, а у Алихана не было ничего: он был в обычных ботинках и обычных джинсах, и в кармане куртки лежал «макаров». Алихану стало очень неудобно за этот «макаров». Там им дадут автоматы и настоящее оружие, а если бы он попался с «макаровым» патрулю, был бы переполох.

Максуд переписывал ребят на клочок какой-то бумаги, и подростки смеялись и фотографировали друг друга на мобильники. Алихан сидел под деревом бледный. Приступ оставил его совершенно без сил, и он не мог вспомнить, как он прошел эти два километра.

– Ты не передумал? – Мурад шлепнулся рядом на седеющую траву.

Алихан покачал головой.

Тут послышался шум машины, и на холм въехала белая «нива». Из нее, улыбаясь, вышел одноногий Али.

Али достал из машины хлеб и тушенку, а двое мальчишек сбегали в село за водой. Это было их село, им вообще было недалеко идти.