Не время умирать

Ковалев сунул телефон в карман, снова загнал машину в кусты, взял бинокль и сверился с обстановкой у бункера. Там шли последние сборы, группа дезактивации грузилась в машины.

«Хоть разорвись!» – подумал генерал.

Его тревожило, что теперь некого послать в НИИ Бражникова, чтобы исполнить его инструкцию. До разговора с Витухиным Ковалев был уверен, что подполковник уже передал американцам все данные об «Американке». Но история с Еремеенко говорила об обратном. Если он передал данные Еремеенко, а тот должен слить их американцам, то это полностью все меняет. Шантажировать ЦРУ инструкциями не получится. Зато, если Стежнев подсуетится, получится перехватить Еремеенко, и тогда данные об «Американке» вообще не попадут никуда без ведома Ковалева. Это открывало широкие перспективы. В этом случае ценность информации возрастает непомерно, и ее можно слить самому.

Вот только если обломок космического мусора попадет в спутник и рассекретит весь проект, то ценность данных снова упадет до нуля.

«Хоть разорвись!» – снова подумал генерал уже с нескрываемой злостью.

Получалось, что невозможно определить приоритет действия. Перехватить Еремеенко так же важно, как стабилизировать обломок. Одно действие без другого просто не имело смысла.

Ковалев не мог припомнить, чтобы хоть раз до этого оказывался в столь безвыходной ситуации. Никому, кроме Стежнева, нельзя было поручить столь щекотливое дело, как сопровождение и возможная ликвидация Еремеенко. Так же необходимо было ликвидировать Евдокимову и Лемеха. И с этим тоже никто не справится, кроме Кирилла. Но что делать с обломком? Попробовать самому успеть в институт? Или отменить ликвидацию Евдокимовой? Если ее отменить, можно первым делом отправить Стежнева в НИИ. Тогда все сложится.

Ковалев потянулся за телефоном, чтобы снова набрать Стежнева, но остановился. Дело, конечно, не в Евдокимовой и не в Лемехе. Чем они могут повредить Ковалеву?

«Это я просто перепугался, – подумал он. – Перепугался, что Лемех жив. Запаниковал, что у Евдокимовой может стоять АКСОН. Но ведь пятнадцать лет ни Лемех, ни Евдокимова меня не трогали, не пытались мстить за Зверева. Значит, и не будут».

Казалось бы, эта мысль должна была утвердить Ковалева в намерении отменить ликвидацию Натальи и Лемеха, чтобы освободить Стежнева для более неотложного дела. Но вышло наоборот. Ковалев сообразил, что страх мести со стороны Евдокимовой на подсознательном уровне толкнул его на верное решение. В Евдокимову надо стрелять. Обязательно. Просто необходимо. Но совсем по другой причине, чем думалось изначально, в панике, после ее звонка Лемеху. Дело было не в том, что АКСОНом, возможно, была оснащена Евдокимова. Черт бы с ней! Дело было в том, что если он есть у Евдокимовой, то Лемех уничтожил не все образцы. Не все! А раз он оставил несколько штук, ими можно завладеть.

«Как же мне это раньше в голову не пришло? – посетовал Ковалев. – Пересрался ты, дорогой мой. Пора взять себя в руки».

Получалось, что план, разработанный в панике и со страха, отменять не имело смысла ввиду его предельной эффективности. Если все пройдет гладко, Стежнев ликвидирует Лемеха и завладеет его жилищем, или, возможно, даже лабораторией. Стежнев ничего не знает об АКСОНе, и замечательно, что не знает. Он сделает дело и поедет гоняться за Еремеенко. А в это время можно будет пробраться в дом Лемеха, найти там образец АКСОНа и установить его себе.

«Вот это будет номер! – размечтался Ковалев. – Тогда мне сам черт будет не брат!»

Завладеть АКСОНом было давней мечтой Ковалева. Пятнадцать лет назад он упустил эту возможность, но теперь не собирался повторять ошибок. Такой шанс! Лемех жив! Он же трудоголик, этот старый сумасшедший пердун, он же не мог не продолжить работу над главным проектом его жизни.

«Вот он, приоритет! – подумал Ковалев. – Завладеть АКСОНом поважнее даже, чем продать ЦРУ данные по «Американке».

Он взбодрился. Конечно, отказываться от похищения жесткого накопителя он не собирался. Диск, изъятый из бункера, мог обеспечить деньгами и высоким западным покровительством. Всем остальным мог обеспечить АКСОН.

Но тогда возникал вопрос, как успеть и диск вытащить, и оказаться в НИИ, чтобы стабилизировать обломок.

Успокоившись и начав рассуждать здраво, Ковалев нашел ряд теоретически возможных вариантов.

Первый – отправить инструкцию Бражникова в НИИ анонимно. Вариант самый бесперспективный, так как вряд ли кто-то пустит вверх по инстанциям документ, попавший из неизвестного источника.

Второй вариант – до утра добраться в НИИ самому. Но этот вариант не годился, так как не только потребовал бы крайней спешки там, где она смерти подобна, но и вынудил бы засветиться охрану при входе в НИИ. При этом диск, если все пройдет гладко, будет уже на руках, и тут уже никакой риск неприемлем.