Не ври мне, Профессор

Янис: Завтра принеси мне зачетку племянника Бачинского, я поставлю ему зачет.

Со злостью откидываю телефон, но прежде его заблокировав.

На сегодня общения с меня предостаточно. Даже переписка с кисуней меня больше не возбуждает. Такое болото сейчас внутри, что грызть гранит хочется зубами. Подхватываю бутылку с журнального столика и приканчиваю ее остатки залпом. Хочется напиться добеспамятства и чтобы так, чтоб не помнить из сегодняшнего дня ничего.

Спустя несколько часов возлияния, еле передвигая ногами, все же добрался до спальни. И когда падал на кровать лицом вниз, меньше всего мне хотелось увидеть во сне ту, которая подло бросила меня на попечения алкоголика-отца, приняв самое легкое решения, умереть.

Лазурная водная поверхность слепит глаза. Я бегу по берегу, не забывая собирать ракушки. Сегодня мамин день и я решил своей мамочке сделать красивый браслет из мелкой ракушки. Дедушка мне обязательно поможет. Когда добрался до нашего жилища, прежде чем направится к деду, забежал домой и …

— Какой тебе к черту подарок! — грозный голос отца оглушил, я замер на пороге, так и не осмелившись сделать больше не шагу.

— Эммануил я тебя прошу, прекращай истерику. Нет, значит, нет, — слышу звонкий удар.

Пощечина. Я уже слышал этот звук ранее. Родители ругаются не в первый раз.

— Боже, когда же твои руки отсохнут… — тонко прокричала мамочка и тут же послышалась вторая пощечина.

Я забегаю в комнату и кидаюсь к отцу.

— Папа, папа не надо бить маму, — обхватываю его за талию и оттягиваю от мамочки подальше.

— Сынок, — отец меняется в голосе, и обнимает меня, — ты понимаешь, — он приподнимает мою голову за подбородок и заглядывает своими мутными глазами в мои, — я не бью мамочку. Просто она не понимает слов. Поэтому я пытаюсь донести до нее другими действиями то, что она должна понять. Скажи Розалин сыну, почему я тебя наказал, — угрожающе рычит отец матери, но она молчит, — скажи.

— Ян, мальчик, папа тебе сказал все верно. Мамочка неправильно поняла папин ответ, за это он её и наказывает, — я смотрю на вымученную улыбку мамочки, на ее затравленный взгляд, киваю.

— Папа не наказывай больше мамочку, она будет тебя слушаться. Да, мама?

— Да, сынок.

— А теперь иди малыш, погуляй. Нам с мамой нужно решить взрослые вопросы.

— Хорошо папа, — я благодарно обнимаю отца, и отпуская, переключаюсь на мамочку.

Подбегаю к ней и вдыхаю легкий аромат ананаса и свеже-выжатого лайма. Я обожал, как пахнет моя мамочка.

— У меня будет сегодня для тебя сюрприз. Слушайся папу. Не хочу, чтобы он тебя обижал, — я говорил это не громко, стараясь чтобы отец не услышал.

— Конечно сынок, — она поцеловала меня в макушку и крепко обняла. Так крепко, что мне стало больно дышать.

— Я скоро вернусь, — пообещал ей и вышел из комнаты.

— Ах, ты мерзкая стерва. Зачем из мальчишки делаешь тряпку? — донесся до меня шипящий голос отца. — Если бы ты не обрюхатилась так рано, нам не пришлось жить в этой дыре и мне бы не пришлось делать грязную работу в этом нищенском квартале.

— Эммануил хватит, — голос мамочки совсем не слышно и мне пришлось вжаться в стенку и затаить дыхание, чтобы понять, что она говорит, — я больше не заикнусь о подарках.

— Тебе вообще нужно забыть о них думать. Ты жена нищего работяги, и заметь, я им стал благодаря тебе и твоей опрометчивости, залететь в шестнадцать лет. Как же я тебя ненавижу. Если бы не сын, давно бросил тебя.

Я больше этого слышать не мог. Выбежал из дома и побежал к деду. Как папа так мог говорить о мамочке? Она у нас самая лучшая на свете.

Следующее два часа, мы с дедушкой трудились над созданием самого красивого браслета. Браслета для моей мамочки. И когда уже оставалось совсем немножко, я заметил в окно, проскользнувшую фигурку мамы.

— Дедушка, там мама, — указал пальцем в ту сторону, куда пошла мама.

— Вот и славно, давай доделывать скорее. Как раз самое время ей подарить. Мама, наверное к качелям пошла.

— Да-да, давай.

На доделку нам с дедушкой понадобилось еще примерно полчаса. И когда я, трепеща от удовольствия, что браслет получился действительно сказочным, побежал на берег под пальму, где у нас весели качели, впервые секунды растерялся. Мамочки там не оказалось.

— Мама! — позвал я ее, но мне никто не ответил.

Тогда я побежал обратно, но вдруг заметил тень, мелькнувшую за дощатым сараем.

— Мама! — крикнул вновь, но ответа мне не было снова.

Все-таки мамочку папа видимо обидел очень сильно, и теперь она даже со мной не хочет разговаривать. Но ничего, стоит ей только увидеть мой браслет, и она тут же снова станет веселый. Воодушевленный своими мыслями я смело шагаю за сарай, и когда заворачиваю за угол, застываю на месте.

— Мааааа-маааааа! — кричу так громко, что барабанный перепонки трескаются от напряжения.

Подрываюсь на кровати, весь промокший до нитки от пота, я ошалелым взглядом смотрю в пустоту. Этот кошмар видимо мое проклятие на всю жизнь.