Не все были убийцами

“Никогда больше я не причиню тебе горя таким бессмысленным поступком, каким был мой страсбургский побег, я постараюсь быть разумным”, - шептал я. - “И пусть Бог поможет мне и моему брату, которого я так хочу снова увидеть. Хотя вряд ли мы сегодня сидели здесь, если бы тогда, в шведском посольстве, я не спустил штаны”.

Когда Кэте Нихоф вернулась, мать еще спала. Я шепотом объяснил ей, что мама заснула. Кэте осторожно поставила на пол два закрытых железных ведра, которые держала в руках. Она села, придвинув свой стул вплотную к моему, и тихо рассказала мне, куда она хочет нас отвезти.

Кэте подробно описала свой садовый домик в Вальдесру. “Это к югу отсюда, по направлению к Мальсдорфу. Домик стоит на большом участке среди овощных грядок и фруктовых деревьев. Грушевых деревьев там больше всего. Ты любишь груши?” - спросила она. Я машинально кивнул. Из всего рассказа Кэте я услышал только одно - “садовый домик”. Этот домик я представил себе точно таким, каким был наш садовый домик в Нойкельне. Однако Кэте сказала, что в ее домике три комнаты и есть даже ванна. “У вас будет хорошая плита, много дров и угля и настоящий туалет”, - сказала она и погладила меня по голове. - “Твоя мама рассказала мне о вашем садовом домике в Нойкельне и попросила успокоить тебя. Мой садовый домик - обычный жилой дом с удобствами, только маленький и построенный из дерева”.

Я почти не слушал Кэте - слова “садовый домик” испугали меня. Перед глазами встала полуразрушенная, грязная терраска, чадящая печь, чуланчик с сырыми дровами и раскрошенными угольными брикетами. В этот момент я даже был готов вернуться в людмилину квартиру - только бы не в такое логово. Но я ни в коем случае не хотел показывать Кэте , что происходило в моей душе. Я молчал и автоматически кивал, будто соглашаясь со всем, о чем она рассказывала, и чувствовал себя отвратительно.

Она разбудила мать, и через некоторое время мы отправились в путь. Проведя нас через территорию лагеря, Кэте представила нас охранникам как дальних родственников из Цойтена и устроила так, что один из охранников на маленьком грузовичке довез нас до Вальдесру.

Садовый домик Кэте Нихоф оказался уютным деревянным домом со ставнями на окнах. Дом стоял посреди огромного сада. Когда мы добрались до места, было уже довольно темно, и наше новое пристанище мы смогли рассмотреть как следует только утром.

Этот садовый домик разительно отличался от домика в Нойкельне. Построен он был не из хлипких досок, а из толстых бревен. И у меня, и у матери была отдельная кровать. В ванной комнате имелись сидячая ванна и настоящий туалет со сливом. Стены ванной тоже были деревянными, и Кэте объяснила, что жить в деревянном доме - для здоровья самое полезное. “Говорю вам - наслаждайтесь военным временем, после войны начнется что-то ужасное”, - повторяла она. - “Если мы переживем бомбежки, будем страдать от голода. Вы только представьте себе, как мы разрушили Россию. И если нам придется заплатить за это”, - обратилась она ко мне, - “то и твои внуки будут еще расплачиваться”.

Она отнесла на кухню ведра и с трудом поставила их на кухонный стол. “Идите сюда”, - позвала нас Кэте. - “Я покажу вам, как работает газовая плита. Ледника в доме нет, но ведь сейчас портящиеся продукты можно положить за домом. А летом мы что-нибудь придумаем”.

Мы вошли в кухню. Мать со вздохом облегчения опустилась на табуретку.

“Ты справишься с этим?” - спросила Кэте.

Мать утвердительно кивнула. Наконец она снова была на кухне, в которой можно готовить.

Кэте открыла кухонные шкафы. “Посуда и припасы наверху. Если чего-нибудь будет нехватать, скажете мне об этом”.

Она показала на ведра. “В этом ведре - горшочки с маргарином и маслом, а в этом - мясо: жареная свинина и шницели в сухарях. Я захватила с собой первое, что попалось под руку”.

Потом мы сидели за столом в столовой. Кэте куда-то вышла и вернулась с тремя бутылками пива. “Завтра я покажу вам мою кладовую”.

Она поставила на стол стаканы и наполнила их пивом.

“Пей, не бойся”, - сказала она мне. - “Это солодовое пиво. И вкусно, и питательно”.

Кэте залпом осушила свой стакан и наполнила его снова. “Вы должны держать себя здесь так же, как ваши соседи. Твоему сыну я привезу завтра черные вельветовые брюки и форменную рубашку члена “гитлерюгенда”. Он должен надевать эти брюки всякий раз, когда выходит из дома. А форменную коричневую рубашку пусть пока оставит в шкафу. Теперь мне надо знать, какого ты роста. Продукты покупать я могу в Мальсдорфе. И вам не нужно будет лишний раз тут показываться. Да у вас и карточек продовольственных нет, правда ведь?”

Она приветливо улыбалась, но мне казалось, что она подсмеивается над нами. Но когда я лучше узнал Кэте, то понял, что таким образом она подбадривала и себя, и других.