Не все ли равно, что думают другие?

Я пошел домой и рассказал обо всем маме. Она дала мне всевозможные советы, как делать то и то. Например, если мы едем в автобусе, я должен выйти первым и подать Барбаре руку. Или, если нам придется идти по улице, я должен идти по внешней стороне. Она даже сказала мне, какие слова надо говорить. Мама передавала мне из рук в руки культурную традицию: женщины учат своих сыновей, как надо себя вести со следующим поколением женщин.

После обеда я надеваю на себя отглаженную одежду и иду к Барбаре домой, чтобы ее пригласить. Я нервничаю. Она, конечно же, не готова (это всегда так бывает), и ее семья приглашает меня подождать в столовой, где они обедают с друзьями – там множество людей. Они говорят что-то вроде: «Ну разве он не симпатяга?» – и прочее в том же духе. Я не чувствовал себя симпатягой. Это было совершенно ужасно!

О том свидании я помню все. Когда мы шли от ее дома к новому маленькому городскому кинотеатру, мы говорили об игре на фортепьяно. Я рассказал ей, что, когда был помладше, меня какое-то время заставляли учиться на фортепьяно, но полгода спустя я все еще играл «Танец маргариток» и не мог больше этого выносить. Понимаете, я боялся показаться неженкой, а потому играть неделями подряд «Танец маргариток» было для меня уже слишком, вот я и бросил. Я так боялся показаться неженкой, что страшно переживал, даже когда мама посылала меня на рынок купить какие-нибудь закуски, называвшиеся «Мятные лепешки» или «Поджаристые вкусности».

Мы посмотрели кино, и я пошел с Барбарой обратно к ее дому. Я сделал ей комплимент – сказал, что у нее красивые перчатки. А потом, уже на пороге, пожелал ей доброй ночи.

Барбара говорит мне:

– Спасибо тебе за такой чудесный вечер.

– Пожалуйста! – ответил я. Я чувствовал себя неподражаемым.

В следующий раз, когда я пошел на свидание – это было с другой девочкой, – я говорю ей: «Доброй ночи», – а она говорит: «Спасибо тебе за такой чудесный вечер».

Я чувствовал себя уже не столь неподражаемым.

Когда я пожелал доброй ночи третьей девочке, она уже было открыла рот, чтобы ответить, и тут я говорю:

– Спасибо тебе за такой чудесный вечер!

Она говорит:

– Спасибо… м-м-м… О!.. да… м-м-м… для меня это тоже был чудесный вечер, спасибо!

Как-то раз я был на вечеринке с моей пляжной компанией, и один из ребят постарше учил нас на кухне целоваться, демонстрируя это с помощью своей подружки: «Губы у вас должны быть вот так, под прямым углом, тогда не столкнетесь носами», и так далее. Ну вот, я вхожу в гостиную и нахожу девочку. Я сижу на диване, обнимая ее и практикуясь в новом искусстве, и вдруг все всполошились: «Арлин идет! Арлин идет!» Я не знаю, кто такая Арлин.

А потом кто-то говорит: «Пришла! Пришла!» – и все бросают свои занятия и вскакивают, чтобы посмотреть на эту королеву.

Арлин была очень хорошенькая, и я мог понять, почему она вызывала всеобщее восхищение – оно было вполне заслуженным, – но бросать все свои дела из-за того лишь, что входит королева, не считал нужным.

Итак, все встают, чтобы посмотреть на Арлин, а я все так же сижу на диванчике с моей девушкой.

(Арлин сказала мне потом, когда мы с ней познакомились, что помнит эту вечеринку, там все были очень славные – кроме одного парня, который сидел на диване в углу и обнимался с девушкой. Чего она не знала, так это, что пару минут назад все остальные занимались тем же!)

Впервые я сказал Арлин несколько слов во время танца.

Она была очень популярна, и все перехватывали ее друг у друга и танцевали с нею. Я помню, как подумал, что тоже хочу с нею потанцевать, и попытался выбрать, когда мне ее перехватить. С этим у меня всегда были трудности: главное, когда она заканчивала танец с каким-нибудь парнем на другом конце танцпола, это было слишком сложно, – и ты вынужден ждать, пока они не окажутся поближе. А потом, когда она рядом с тобой, ты думаешь: «Ну нет, это не та музыка, под которую я могу танцевать». Итак, ты ждешь другую музыку. Когда музыка меняется на ту, что тебе подходит, ты как бы выступаешь вперед – по крайней мере ты думаешь, что выступаешь вперед, чтобы ее перехватить, – и тут кто-то другой перехватывает ее прямо у тебя из-под носа. И значит, теперь надо пару минут выждать, невежливо ведь перехватывать ее сразу после того, как это сделал кто-то другой. А к тому времени, когда пара минут прошла, они снова оказываются на другом конце танцпола, или снова меняется музыка, или еще что-нибудь!

Прослонявшись какое-то время в полной растерянности, я наконец бормочу себе под нос, что хотел бы потанцевать с Арлин. Один из ребят, с которыми я тут слоняюсь, подслушивает это и громко объявляет остальным: «Эй, ребят, слышите? Фейнман хочет потанцевать с Арлин!» И вот один из них уже танцует с Арлин, и они продвигаются в танце к нашей группке. Ребята выталкивают меня на танцпол, и я наконец-то «в игре». Мое тогдашнее состояние вы можете оценить по тем первым словам, что я ей сказал – это был честный вопрос: «И как оно тебе – быть такой популярной?» Мы протанцевали всего несколько минут, и ее у меня перехватили.