Не все ли равно, что думают другие?

Нетрудно было сказать: между теми птицами, которые уже какое-то время прохаживались по земле, и теми, что только приземлились, особой разницы нет. Ну и я сказал:

– Сдаюсь. А почему птица перебирает себе клювом перышки?

– Потому что ее беспокоят вши, – говорит он. – Вши питаются комочками белка, которые отделяются от ее перьев. – Он продолжил: – У каждой вши на лапках имеется такое вещество вроде воска, и его едят мелкие клещики. Клещики не слишком хорошо его переваривают, и поэтому они испускают у себя из задней части вещество вроде сахара, в котором размножаются бактерии. – Наконец он говорит: – Вот видишь, всюду, где имеется источник пищи, имеется и некая форма жизни, которая ее потребляет.

Сейчас я знаю, что это вовсе не обязательно были именно вши, а слова о том, что на лапках у вшей водятся клещики, возможно, и не соответствуют истине. Очень может быть, что в деталях эта история была неверна, но то, о чем он мне рассказывал, было верным в своей основе.

В другой раз, когда я был постарше, он сорвал с дерева листок. У этого листка имелся один недостаток, который мы обычно не замечаем. Лист был как бы дефектным; на нем виднелась небольшая бурая линия в виде буквы «C», которая начиналась где-то в середине и завитком уходила к краю.

– Посмотри на эту бурую линию, – говорит он. – В самом начале она тоненькая, а ближе к краю делается шире. Почему так? А это муха – синяя муха с желтыми глазами и зелеными крылышками прилетела и отложила на листке яйцо. А потом, когда из яйца вылупляется личинка (такая штука, похожая на гусеницу), она всю свою жизнь только и делает, что поедает этот лист, – здесь она получает пропитание. Она съедает то, что перед ней, и ползет вперед, а позади себя оставляет бурый след – погрызенный листок. Личинка растет, и след становится все шире и шире, а потом, на краю листа, она вырастает полностью и превращается в муху – синюю муху с желтыми глазами и зелеными крылышками, – которая улетает и откладывает яйцо на другом листе.

И опять-таки, я знал, что детали не были совсем уж точными – там вполне мог быть и жук, – но идея, которую отец пытался мне объяснить, была удивительной частью жизни: все это – лишь воспроизведение. Не важно, насколько сложным является действие, главное – повторять его снова и снова!

Мне не с кем было сравнивать своего отца, и я не понимал, насколько он был замечательный. Как он постиг глубинные принципы науки и любовь к тому, что за этим стоит и почему это так важно? На самом деле я никогда его не спрашивал, потому что просто считал, что это те вещи, которые знают отцы.

Отец учил меня замечать. Однажды я играл с «курьерским вагоном» – это такой маленький вагончик с рельсами. Внутри его лежал мячик, и когда я тянул вагон, я кое-что заметил относительно того, как переместился мяч. Я подошел к отцу и сказал:

– Знаешь, пап, я кое-что заметил. Когда я тяну вагон, мячик укатывается в самый его конец. А когда тяну, а потом резко останавливаюсь, мячик перекатывается вперед. Почему так?

– Этого не знает никто, – сказал он. – Основной принцип состоит в том, что предметы, которые движутся, стремятся сохранить движение, а предметы, которые стоят неподвижно, стремятся и дальше стоять неподвижно, пока ты их сильно не подтолкнешь. Это стремление называют словом «инерция», но никто не знает, почему оно так.

Так вот это и есть глубинное понимание. Он не просто сказал мне, как это называется. Он продолжил:

– Если посмотришь сбоку, то увидишь, что ты подталкиваешь мячик задней стенкой вагона, а сам мячик лежит неподвижно. На самом деле он начинает чуточку двигаться вперед благодаря трению. Но назад он не движется.

Я побежал обратно к вагону, снова положил туда мячик и потянул вагон. Глядя на все сбоку, я увидел, что отец действительно прав. Относительно тротуара мячик немного сдвинулся вперед.

Вот так вот отец меня обучал, на подобных примерах и обсуждениях: никакого давления – только приятные, занимательные обсуждения. Это стало для меня движущей силой на всю оставшуюся жизнь, благодаря этому я увлекся вообще всеми естественными науками. (Просто сложилось так, что с физикой у меня получается лучше.)

Я, как говорится, попался – как человек, которому, когда он был ребенком, дали нечто чудесное и он вечно ищет это снова и снова. Я как ребенок вечно ищу чудеса и знаю, что буду находить их – может, и не всякий раз, но время от времени буду.

Мой кузен, который был старше меня на три года, учился тогда в средней школе. Он испытывал серьезные трудности с алгеброй, и к нему приходил репетитор. Мне разрешали сидеть в углу, пока репетитор пытался обучать моего кузена алгебре. Я слышал, как он рассказывал про «x».

Я сказал кузену:

– Что ты пытаешься сделать?

– Пытаюсь найти, чему равен «x» в уравнении «2x + 7 = 15».

Я говорю:

– Ну, то есть четырем.

– Да, но ты решил это с помощью арифметики, а надо решить с помощью алгебры.