Не все ли равно, что думают другие?

– Нет-нет, – сказали рабочие, – мы считаем, что хорошо делаем свое дело, и хотели показать, что мы делаем.

После этой встречи начальник пригласил меня в кафетерий. Пока мы обедали – рабочих с нами уже не было, – он сказал:

– Меня удивило, как их все это волнует.

Позднее я разговаривал с мистером Фичтелом об инциденте, связанном с увеличением давления свыше показателя 1200. Он показал мне записи, которые вел по ходу дела: это не были официальные бумаги, на которые ставят печать; скорее что-то вроде неофициального, но тщательно заполненного дневника.

Я сказал:

– Я слышал, что давление поднялось до 1350.

– Да, – сказал он, – мы затянули гайку на другом конце.

– Это обычная процедура?

– О да, – ответил он. – Это есть в книжке.

Он открывает руководство и показывает мне инструкцию. Там написано: «Создайте давление на гидравлический домкрат. Если этого недостаточно, чтобы получить желаемую круглость, то очень осторожно затяните гайку на другом конце, чтобы получить желаемую круглость», – все это было написано черным по белому! Там ничего не говорилось о том, что затягивание гайки поднимет давление свыше 1200 фунтов на квадратный дюйм; люди, написавшие руководство, возможно, этого даже не осознавали.

Мистер Фичтел записал в своем дневнике: «Мы очень осторожно затянули гайку», – точно то же самое написано в инструкции.

Я сказал:

– Мистер Ламберт говорил, что предупреждал вас о превышении 1200.

– Он никогда меня об этом не предупреждал – зачем бы ему это делать?

Мы догадались, как такое могло произойти. Предупреждение мистера Ламберта спускалось вниз от уровня к уровню, пока кто-то из среднего звена менеджеров не сообразил, что мистер Фичтел следует тому, что написано в книге и что в руководстве ошибка. Однако вместо того чтобы сообщить мистеру Ламберту об ошибке, они просто выбросили это предупреждение и промолчали.

За ленчем мистер Фичтел рассказал мне о процедурах проверки:

– На каждую операцию существует отдельный лист, вроде вот этого для круглильной операции. На нем есть места для печатей: инспектора, контроля качества, завода производителя, печати более высоких должностных лиц и печати НАСА. – И продолжил: – Мы делаем измерения, проходим один цикл кругления и снова делаем измерения. Если полученные размеры не очень хорошо соответствуют, мы повторяем все шаги. Наконец, когда различие диаметров достаточно мало, мы гоним дальше.

Я проснулся.

– Что вы имеете в виду: «гоним дальше»? – спросил я. – Это звучит несколько развязно…

– Нет-нет, – говорит он, – всего лишь наш профессиональный жаргон. Мы так говорим, когда хотим сказать, что все условия выполнены и что мы готовы перейти к следующему этапу процесса.

– Вы когда-нибудь записываете это «гоним дальше»?

– Да, иногда.

– Давайте посмотрим, может, мы найдем то место, где вы это написали.

Мистер Фичтел пролистал свой дневник и нашел пример. Это выражение было для него абсолютно естественным – оно не было ни опрометчивым, ни развязным; он просто так говорил.

В понедельник и вторник, пока я бегал по центру Кеннеди, мистер Роджерс выступал в комитете сената в Вашингтоне. Конгресс рассматривал вопрос о собственном расследовании.

Сенатор Холлингс из южной Калифорнии несколько обескуражил мистера Роджерса.

– Секретарь Роджерс, – говорит он, – меня беспокоит вопрос компетентности вашего состава. Сколько именно следователей в вашей комиссии по расследованию?

Мистер Роджерс говорит:

– У нас нет следователей в том смысле, как это понимают в полиции. Мы читаем документы, изучаем их смысл, организуем слушания, беседуем со свидетелями – и все в таком роде. У нас вполне компетентный состав комиссии, уверяю вас.

– Вот в этом-то все и дело, – говорит сенатор Холлингс. – По моему опыту в расследованиях некоторых случаев, мне хотелось бы, чтобы четверо или пятеро следователей, погруженных в науку и космические технологии, побродили по Канавералу, поговорили с каждым, вместе с ними пообедали. Вы сами удивитесь тому, что выясните, если в течение двух или трех недель будете обедать вместе с людьми, которые там работают. Нельзя же просто сидеть и читать то, что вам дают.

– Мы не собираемся просто сидеть и читать, – говорит мистер Роджерс, защищаясь. – Мы собирали множество людей в одной комнате и задавали им вопросы, всем вместе, в одно и то же время, а не отправляли сыщика разгуливать повсюду, задавая вопросы каждому по отдельности.

– Я понимаю, – говорит сенатор Холлингс. – И все же меня волнует качество вашего продукта, если у вас нет этих самых сыщиков. В том-то и беда с президентскими комиссиями; был я в одной такой: они довольствуются тем, что им подсовывают. В итоге мы имеем пронырливых репортеров, люди пишут книги, и все такое прочее. Есть тут некоторые, которые все еще расследуют отчет Комиссии Уоррена[52].

Мистер Роджерс спокойно говорит:

– Я очень ценю ваши замечания, сенатор. Вам будет интересно узнать, что один из членов нашей комиссии – он лауреат Нобелевской премии – сегодня находится как раз там, во Флориде, расследуя именно так, как вы бы хотели, чтобы он расследовал.