Не все люди живут одинаково

Понадобилось время, чтобы заросла трещина, которая возникла в отношениях моих родителей после мая 1968 года. В тридцать восемь лет мама с головой нырнула в мясорубку истории, а в это же время с другой стороны стекла отец довольствовался тем, что, заложив руки за спину, наблюдал, как ее там крутит и вертит.

За год, последовавший за этими событиями, родители постарались ликвидировать все разрушения, которые праздничный салют, переходящий в бомбардировку, произвел в их союзе. Летом 1969 года вся семья, заботливо размещенная на серых велюровых сиденьях NSU Ro 80, решила преодолеть 2420 километров, которые разделяли две планеты, принадлежавшие совершенно различным солнечным системам. Вопреки всем ожиданиям, роторно-поршневой механизм не подвел и показал себя с лучшей стороны, и все путешествие заняло не более двух дней. Анна и Йоханнес вели по очереди. Я впервые оказался в Скандинавии. С самых первых дней, подставляя лицо ветру, который медленно сглаживал силуэты дюн, купаясь в бледном свете, серебряной пленкой ложащемся на поверхность вод, наслаждаясь гостеприимством и доброжелательностью семьи, по численности способной составить маленькую армию, я не мог отделаться от странного ощущения, что наконец попал к своим. Вскоре, как и они, я начну рассуждать о сельди, стану понимать язык бури и вместе с двумя другими Хансенами возле склада семейного предприятия рассыпать по мешкам рыбную муку, чтобы накормить других рыб.

Тут все разговаривали в полный голос, смех грохотал, как гром, во всех углах огромной комнаты, где собирался весь клан. Было очень много еды, разложенной по маленьким тарелочкам, которая недолго держалась под натиском аппетита северных колоссов. Мы с матерью не особо понимали, о чем говорят вокруг, но крепко держали в руках стаканы и стойко сохраняли на лице продиктованную регламентом улыбку; мы были похожи на двух английских туристов на каникулах – робкие чужаки, которые хотят вписаться в общее празднество. Иногда отец подходил к нам, обнимал за плечи и представлял какому-нибудь новому Хансену, ростом еще выше предыдущего, который разражался хохотом, выслушивая историю про нас, которую рассказывал отец, – но только мы из нее не понимали ровным счетом ничего. И потом, мало-помалу, комната освобождалась от гостей, мужчин и женщин, которые оказывались во дворе. Так же как они в прежние годы собирались вокруг упряжки фризских лошадей, они окружали Ro 80. Отец поднимал капот и демонстрировал семье секреты роторно-поршневого мотора, изобретенного Ванкелем и действующего в соответствии с теоретическими принципами работы четырехтактного двигателя внутреннего сгорания, разработанными Бо де Роша. Хансены с уважительным вниманием слушали объяснения отца, ничуть не смущаясь порывами ветра, посвистывающего в подворотнях. Они были похожи на собрание верующих, внимающих проповеди автомеханика, который пришел поведать им о божественно-тщательном построении идеального мира.

Я довольно рано понял, что протестантское вероисповедание – довольно непритязательный вид спорта, правила у него не слишком строгие, оно лишено такой жесткой структуры и не связано так крепко литургическими узами, как католичество. Каждый приход волен организовать свою деятельность так, как ему удобно, никакой централизации, и пасторы не обладают никакой реальной властью. Они только комментируют Священное Писание или приглашают других духовных лиц, чтобы как-то разнообразить свои еженедельные собрания. В связи с этим спустя неделю после нашего приезда Генрик Гласс, скагенский пастор, пригласил отца к микрофону в соборе, чтобы тот позвал за собой его паству туда, куда ему заблагорассудится. Отец потом рассказал нам, что сперва он говорил о танце песков, гонимых ветрами, примчавшимися с разных сторон света, и о шквальном ветре перемен, ворвавшемся в наши жизни, несущем разнообразные новшества и искушения, которые подтачивают наши жизни и исподволь заносят невидимым песком наши церкви и нашу веру. Говорил о потрясениях, колеблющих нашу эпоху, о сомнениях и вопросах, которые они рождают в каждом из нас, присовокупил еще парочку метафор (я их уже забыл) и в заключение напомнил о своей любимой занесенной песком церкви и о долге, который сопровождает нас на протяжении всей жизни: откапывать, убирать песок, чтобы иметь возможность вот так каждое воскресенье встречаться вместе в храме нашей веры.

Речь его, кажется, весьма впечатлила местное население. На паперти они окружили отца и стали благодарить его и хвалить его замечательную проповедь. От такого радушного приема отец весь раскраснелся от счастья, ведь он привык, что тексты, которые он в поте лица писал в Тулузе, растворялись бесследно в индифферентности местных прихожан.

Мать и я и так уже наизусть знали старую песенку про пески, поэтому мы кротко пережидали, когда пыл народа поостынет и мы сможем приступить к семейному ужину за столом с дикарскими яствами.