(Не) Все могут короли (СИ)

Битва развернулась по знакомому нам сценарию, но французы, впервые видели и участвовали в таком необычном для них морском бою, и их глаза стали тоже вскоре гореть восторгом и азартом, когда очередной корабль, пробитый ядрами, толкаемыми новым, гранулированным порохом, шёл ко дну. По своей привычке, уйти я не дал никому, старательно догнал и потопил всех, не став спасать моряков, кричавших о помощи.

Команда привыкла к моему поведению, а французы, ещё и плевались с бортов, посылая проклятья на иноверцев. Больше всех от битвы, получил впечатления Людовик, который целую ночь не мог заснуть, приставая ко мне, чтобы я объяснил ему почему сражался именно так, а не брал галеры например на абордаж. Только под утро он наконец успокоился и заснул, а когда он проснулся мы и посвятили его в моряки и преподнесли подарки. Теперь он воодушевлённо представлял себя пиратом и командовал командой.

Вот и сейчас, когда корабль, сбавляя паруса, входил в знакомую гавань королевства Арагон, которая так гостеприимно встретила меня прошлый раз, будущий король представлял себе, что это именно управляет «Еленой». Мы с сеньором Джакопо не разубеждали его, чем заслужили ещё большее уважение в глазах как самого принца, так и дворян, его сопровождающих.

— Сеньор Витале, — обеспокоенно обратился ко мне граф Этьен, когда увидел, как на пристани начинает собираться очень много народа, — что-то происходит в городе. Слишком много людей стекаются в порт.

— Думаю, я знаю причину этого сеньор, — за меня ответил капитан, показав рукой на гордо реющий красный флаг с уже не совсем белым агнцем на верхушке мачты, — вот она.

Дворянин непонимающе посмотрел на флаг и него. Сеньор Джакопо улыбнулся.

— Его сшили ткачи Барселоны, так что не удивительно, что люди пришли поприветствовать прибытие сеньора Витале.

— Вас так хорошо знают в городе другого королевства? — удивился тот.

— Скоро сами всё увидите граф, — улыбнулся я, показав отнести меня в каюту, где нужно было переодеться в обычную робу монаха, чтобы не портить свой прошлый образ.

То, что французы были удивлены, когда мои носилки от самого корабля, просто поплыли по рукам тысяч людей, прямо к центру города, было ничего не сказать. Они с открытыми ртами смотрели за тем, как люди искренне радовались, приветствуя меня. Я же в ответ, благословлял их, крестил тех, кто оказывался ближе и благодарил за такой приём.

Когда я оказался на привычном месте, а точнее на быстро сооружённом помосте, я поднял руку, и стекающиеся отовсюду толпы людей, застыли.

— Жители Барселоны, благодарю вас за горячий приём, который вы вот уже второй раз оказываете простому священнику, — с доброй улыбкой, начал я, — хочу сказать вам, что в благодарность, а также чтобы почтить ту честь, которую вы оказываете мне своим гостеприимством, я обещаю месяц молиться о благополучии вашего города.

Жители, приветственным криками, поблагодарили меня.

— А теперь, давайте помолимся, чада господа нашего, — склонил я голову и сложил руки.

Несмотря на то, что было довольно прохладно, не больше пятнадцати градусов, люди стали опускаться на колени, и тихий шум молитвы заполнил всю площадь. В память симбионт внезапно подсунул мне строки гимна, которые я когда-то слышал в будущем, но не обратил на это внимание. Сейчас, же строки старательно всплывали у меня в памяти благодаря суперкомпьютеру, вместе с информацией, что падает давление и скоро пойдёт дождь. Сопротивляться этому было бессмысленно, ситуация была слишком хороша, поэтому я сначала тихо, но затем всё громче запел:

— Тебя, Бога, хвалим,

Тебя, Господа, исповедуем.

Тебя, Отца вечного,

Вся земля величает.

К Тебе все ангелы,

к Тебе небеса и все силы,

к Тебе херувимы и серафимы

непрестанно взывают:

— Свят, Свят, Свят Господь

Бог Саваоф,

полны небеса и земля

величия славы Твоей.

Голос мой всё повышался и повышался, а симбионт укреплял связки, усиливал лёгкие, так что скоро даже я, с закрытыми глазами слышал, как люди слыша незнакомые строчки, старательно пытаются повторять их. Мне пришлось спеть гимн ещё раз, и к моему голосу сначала добавилось десяток, запомнивших строки, и чем больше их пело, тем больше людей добавлялось в общий гимн-молитву. Когда резонирование десятков тысяч человеческих голосов достигла максимума, я почувствовал себя также, как когда первый раз попал на стотысячный стадион футбольного матча Барселона — Реал. Схожие чувства охватили тело, а ещё более я почувствовал, как под действием такого количества выплёскивающейся человеческой энергии, по телу словно прокатываются волны, заставляя волоски на теле вставать дыбом.