Не вся la vie

Уже в городской квартире Райка поняла, что не знает ни фамилии своего молдаванина, ни отчества, ни его паспортных данных. Ее паспорт мало интересовал. У нее любовь была. А кто во время любви в паспорт смотрит? И все договоренности – устно. И деньги – налом. Ни чеков, ни расписок.

Райка вернулась на дачу, решив взять Витька в заложники. То есть держать его на глазах, пока не расплатится. Она плохо представляла, где его держать, поскольку дома не было, но решила разобраться на месте.

– Витю не видели? – спросила Райка у соседки.

– Видели, к Сашке с бутылкой шел, – ответила соседка.

Райка побежала к Сашке, надеясь, что успеет вовремя – после третьей поллитры Сашка незваных гостей не любил.

Когда-то он служил егерем в заповеднике. Про то, что у Сашки ружье с тех времен осталось, знали все. Но никто не знал, остались ли у Сашки патроны. С тех же времен у бывшего егеря кабанья голова висела над кроватью. Причем не такая, красивая, магазинная. А реальная. Кто делал Сашке чучело из трофея, неизвестно. Но мастеру удалось сохранить взгляд кабана, в котором отразилась вся ненависть к Сашке, который его и подстрелил. Про кабана этого подстреленного такую историю рассказывали.

Сашка был пьян, добр и ласков. Пришел посмотреть на маленьких кабанят, которые резвились в загончике. Подбросил им гнилых яблок из корыта. Поймал, сунул под мышку визжащего поросенка и ласкою почесал его за ухом:

– Свинятина… Так бы и съел, – сказал он дрыгающемуся от ужаса кабанчику. – Жрать охота, а закуси нет. Понимаешь?

Кабанчик завизжал что есть мочи.

– Что ж ты орешь и дрыгаешься, как баба? Я ж с тобой просто разговариваю. Не понимаешь? Вот бабы тоже не понимают… – обиделся Сашка на кабанчика и отпустил его.

Решил срезать путь и пошел домой лесом.

В кустах, рядом с благоустроенной полянкой для туристов, где местные грибники выпивали, закусывая сыроежками, Сашка услышал шорох.

– Эй, есть тут кто? – радостно спросил Сашка, поскольку не успел рассказать кабанчику, что курево тоже закончилось, а очень хотелось покурить.

В ответ опять что-то зашуршало. Сашка в кусты не пошел. Решил не беспокоить людей. Бывало, что грибники, закусив сыроежкой, уединялись с хуторянками в кустах.

– Покурить есть? – опять крикнул тактичный Сашка.

Он сел на пенечек и решил подождать. По его опыту уединение не должно было быть долгим. Но в кустах вообще все затихло.

– Эй, народ! – крикнул Сашка. – Выходи. Слышишь звон? Он песней зовется. – Он позвякал полупустой бутылкой о железную трубу, которая служила опорой для деревянного стола.

И тут Сашка увидел, как в кустах метнулось что-то черное и лохматое.

– Ой-ой-ой, снежный человек, бля, – сказал сам себе егерь. Его можно было понять. Даже в своем состоянии он помнил, что на эту опушку живность из заповедника не заходит. К тому же Сашка увидел глаза.

– Смотрел, как я на тебя смотрю, – рассказывал он Райке, когда та шарахнулась от кабаньей головы, – так по-человечески. С такой тоской… Как будто выпить хотел.

– Мужик, ты чё? – наивно спросил Сашка.

– И тут он на меня пошел, – продолжал вспоминать он. – Я-то вижу – глазами сверкает и ветки ломает. Ну, думаю, пи…ц мне. Щас схватит и сожрет. Они ж людоеды.

– Кто? – спросила тогда Райка.

– Ну, эти снежные человеки.

– Они здесь не живут. Они только там живут. И вообще это байки.

– А чё, у нас снега нет? Я тогда подумал, вот гад изворотливый, встал на четвереньки и подкрадывается.

– Ты что ж, егерь, кабана от человека отличить не мог? – спросила Райка.

– Так я ж говорю, пьяный был. И глаза у него были такие… ну, как у тебя… Я побежал, даже водку оставил, а он за мной. Пришлось отстреливаться.

После третьей поллитры Сашка хватал ружье и выбегал во двор.

– Ты кого боишься-то? – спросила как-то Райка.

– Никого, – удивился Сашка.

– А чего с ружьем на всех кидаешься?

Сашка не отвечал на вопрос. Райка думала, что бывший егерь, несмотря на вещдок – кабанью морду над стеной, – верит в снежного человека.

– Где Витя? – влетела Райка в дом Сашки.

– Нету, – сказал Сашка.

– А где? – опешила Райка.

– Нету. Да ты заходи…

– Он же у тебя был. Соседи видели, – не сдавалась она.

– Был. А сейчас нету. И не будет.

– Как не будет?

– Уехал он.

– Куда?

– На историческую родину, – торжественно сказал бывший егерь.

– В Израиль, что ли? – с перепугу спросила Райка. Понятие «историческая родина» у нее ассоциировалось только с одним местом на земле.

– Почему в Израиль? – обиделся за собутыльника Сашка. – В Молдавию.

– Как уехал? – не могла поверить в случившееся Райка.

– На рейсовом, в пять часов, – доложился Сашка.

– А мне что делать? – У Райки от такой новости пропала вся решимость.

– А тебе с Губановыми, мать, разбираться, – мудро заметил Сашка.

– А что мне с ними разбираться? – рассердилась Райка. – Я-то тут при чем?

– Ты ни при чем. А при нем…

– Алкаш, – обиделась Райка.

– Алкаш, – легко согласился Сашка.

Райка уже собралась уходить, как со двора крикнули:

– Сашка, Сашка!

– О, это к тебе, – обрадовался егерь.

– Ко мне? – опять растерялась Райка.

– Никто не знает, как слово наше отзовется, – тихо сказал Сашка.

– Алкаш, – опять разозлилась Райка.