Не втирайте фары!

Предусмотрительно утопив свои часы в море при ночной физзарядке, я рассчитывал вынежиться за год в каюте, качающейся, как люлька. Но скрипучий голос старпома, кажется, уже через час прогремел по судну, возвестив о самой противной процедуре на суше и на море — подъеме. После короткой, но энергичной разминки с ложками в камбузе вся команда — от матроса-электрика до стармеха — изготовилась к десанту за зверем. На ногах не валенки и не унты — резиновые сапоги. Мореходы подкованы стальными шипами, дабы не чувствовать себя коровой на льду. Обязательный атрибут зверобоя — багор. С помощью увесистой дубинки боец прыгает через барьеры не хуже олимпийца с пружинистым шестом. Багром подкованный мореход гребет, как веслом, когда преодолевает на льдине водные преграды. Тяжелая палица — это та соломинка, за которую хватается зверобой, проваливаясь в морскую пучину.

И, наконец, палка с крючком, как мы убедились, — надежный двигатель судна. Честь и слава замечательному изобретению человеческого гения — багру!

Коварность ледового асфальта узнаешь сразу, как только выбрасываешься за борт без спасательного жилета. Куда подевались железобетонные глыбы! Сало, крошка — такие гастрономические термины присвоил себе неустойчивый ледок, способный попотчевать только студеной водичкой. Ступил заросший щетиной (во спасение от норд-оста, а также зюйд-веста) зверобой в шауш — лед со снегом — и встречай, тюлени, моржа. Бойцы группами в два-три человека растекаются в разные стороны. Высунув любопытные морды из черных прорубей, тюленихи зорко наблюдают за нашим продвижением. Видя, как неуклюже скачу я по льду, ластоногие хватаются за животики и от смеха падают в воду.

Рачительная природа обрядила беспомощного тюлененка в серебряную дошку, чтобы скрыть его на снегу. Но маскировка не спасет малыша от наметанного глаза зверобоя. Не удосуживая вниманием выглядывающую из полыньи тюлениху, промысловик вскидывает багор и бьет детеныша по голове.

Так скользкая дорожка увела меня в доледниковый период, когда наши свирепые предки охотились с дубинками. Правда, я сомневаюсь, чтобы косматые мамонты встречали своих губителей такими же простодушными глазами, как эти симпатичные увальни. Ледовая бойня не для слабонервных. Нередко новички второй раз на лед не выходят.

На Белом море этот промысел более человечный. Там собирают белька живым, в вольерах доращивают его до сиваря с более ценным мехом и усыпляют. И не течет кровь рекой в море.

— Мы пробовали так — не получилось, — вздыхают в «Каспрыбе». — Южный лед не надежен для вольера. А на берегу в шубку попадает песок.

Песчинки стали камнем преткновения. Руководители объединения успокоились. А попробовали бы залезть в шкуру бойца. Тому и без психологических травм нелегко.

В поисках лежек зверобои нередко уходят от корабля за десять-двадцать километров. А ведь еще волочат за собой добычу. Как могли бы помочь легкие вездеходы! Но они тоже во снах. Потому жарко бойцу во льдах, несмотря на холодные ванны.

В этот день приняла ванну почти половина команды. Грузный боцман Каримов провалился дважды. Но первое место занял третий механик Бадрузин Мустафаев, искупавшийся в зимнем море аж пять раз.

ОТЧЕГО ПОДНЯЛСЯ КАСПИЙ

Как невозможно войти два раза в одну речку, так нельзя зверобою ступить на проверенную тропу. Корабль не стоит, он, ломая льды, стремится хоть сколько-нибудь продвинуться. Если моряк чересчур азартно искал зверя — теперь ищи судно. Вот когда боец рад обжигающему ветру. Ветреное постоянство — это компас в бескрайней белой шири. Но сбивают с пути внезапные подвижки льда с образовавшимися, как по щучьему велению, километровыми бассейнами. Торопящийся попасть на твердую палубу дотемна зверобой уже зверем смотрит на богатую добычу. И он выхватывает из-за пояса острющий нож…

Каспийский волк, обитающий на шалыгах (островах), совершает стокилометровые рейды по льду в поисках тюленьего роддома. Вырезая по тысяче детенышей, клыкастый налетчик лакомится лишь горячей кровью — мех и мясо его не интересуют. Отбившийся от команды морской волк разнится от серого хищника: он забирает мех и выбрасывает все остальное.

А другой матерый зверобой облегчает ношу сразу, как только возьмет добычу. Нередко под носом корабля. Чтобы шкуродерство не бросалось сильно в глаза, тушки спихиваются в полынью. Так я непредвиденно разрешил загадку, почему вдруг поднялся уровень воды в Каспии.

Вечером ваш спецкор проворно нырял в сковороду размером с приличное озеро: моряки-гурманы угостили гостя редким деликатесным блюдом — жареные языки, сердце, печенка. И он чуть не проглотил одну на всю компанию вилку.

А скармливаются экзотические лакомства хрюшкам-зверюшкам.

Беда в том, что на «Тюленях» не обеспечено ни замораживание мяса, ни консервирование его. Вырастающая на корме гора не радует глаз команды. Зверобоя сдавать мясо обязали, но не заинтересовали. Вознаграждение — три копейки за килограмм. Стоит ли надрываться на льду? А потом еще на причале торчи неделю, пока звероптицефермы соизволят забрать корм. Нередко протухшее мясо отбывает прямиком… на мыло.