Не выходите замуж на спор

И снова затянула:

— Жду-у его домо-ой на исхо-оде дня, чтоб обня-ать его-о, напои-ить коня. Постелю ему-у я перинушку-у, приласка-аю я сироти-инушку. Сиротинушку-у бестолкоового…

Князь, не оценив моей любви к народному творчеству, зарычал и все-таки поранил меня когтем, в довесок чувствительно прикусив сосок. А второй рукой так сжал ягодицу, что я осеклась и беспокойно заерзала.

Сказать, что это было неприятно, — значит, ничего не сказать. Но у демонов свои игры. В том числе и такие. И я об этом прекрасно знала. Более того, ничего не имела против экспериментов. Но не сейчас. Не здесь и не с ним.

Поэтому, когда он усилил натиск внизу, я снова затосковала:

— Вся уже горю-у-у, ох краса-авица… а он все не пойме-от, не догада-ается…

Заметив, что Князь раздраженно оскалился, собираясь все-таки исполнить свою угрозу, я встрепенулась, поспешно подалась вперед и, обвив его ногами за талию, тут же страстно зашептала:

— Князюшка-а-а… Кня-а-а-же-э-э…

— Р-р-р, — рыкнул он, больно прикусив мне кожу за ухом.

— Муж мой рога… то есть крылаты-ый, — тихонько пропела я, жалея, что не могу дотянуться до его волос, чтобы как следует дернуть. — Ваше искусительное темнейшество-о…

Он недовольно фыркнул.

— Виси тихо!

— Простите великодушно, что опять отвлекаю, — вежливо сообщила я. — Понимаю, вы сильно заняты, но у меня проблема возникла.

— Какая?

— У меня руки затекли.

— И?.. — нетерпеливо рявкнул он.

— И крылышки помялись, пока вы по стене изволили мной елозить, — смущенно призналась я, шумно дунув ему в ухо. А потом неожиданно предложила: — Хотите, я вас укушу?

— Ты что, издеваешься? — прошипел он, и на его груди стали проступать крупные змеиные чешуйки.

— Нет, — жалобно хлюпнула я носом и с надеждой глянула в абсолютно черные глаза, где совсем не осталось белков. — Я уже страшно хочу вас хотеть… то есть пытаюсь вас страшно захотеть… ну или не страшно, а хотя бы как-нибудь… честно-честно! Но я не могу, потому что мне больно и стра-ашно, думы все сплошь такие трево-ожные… Как же я без крылышек бу-уду, если вы их сейчас испо-ортите?!

На моих глазах мгновенно вспухли горючие слезы. Такие крупные, что Улька, если бы увидела, обзавидовалась. А затем они покатились вниз двумя шустрыми ручейками, заставив Князя отодвинуться и брезгливо отряхнуть руку, на которую случайно капнуло.

— Терпи!

— Ладно, — покорно сникла я, и слезы на моих глазах тут же высохли. — А у вас библиотека есть?

От неожиданности он даже разжал когти и едва меня не выпустил.

— Зачем тебе?

— Почитать что-нибудь хочу, — стеснительно сообщила я. — А то пока вы до сути доберетесь…

Он, кажется, даже дышать перестал. Только буравил меня тяжелым взглядом, словно пытался пронзить насквозь. Его глаза сузились, в них снова заклубилась Тьма, а чешуек на груди заметно прибавилось.

— Хочешь разозлить меня снова? — наконец опасно спокойно осведомился он, и когти на его пальцах стали заметно длиннее.

Я широко распахнула глаза.

— Что вы, мой повелитель! Как я смею нарушать процесс своего собственного совращения… то есть развращения? Мне просто неудобно, клянусь! И это очень отвлекает от хотения!

Он совсем нехорошо прищурился.

— Нет, я, конечно, переживу, — поспешно затараторила я, чувствуя, как моя кожа медленно и неумолимо поддается его когтям. — Мне не впервой на камнях… и на траве… да и на земле тоже… Да что там! Ради вас я где угодно согласна попробовать! Но боюсь, тогда ваши дела придется отложить до завтра. Или даже до послезавтра, потому что вряд ли я смогу нормально сосредоточиться. Может, хоть на кроватку переберемся, а? — заныла я напоследок. — Там все же помягче, а я — существо нежное, хрупкое, ранимое…

Я едва успела договорить, как меня рывком сдернули со стены и, даже не задев полупрозрачные, обвисшие двумя бесполезными лоскутами крылья, подхватили на руки.

— Спасибо, Князюшка-а…

Пользуясь моментом, я порывисто прижалась к прохладному телу и, обхватив чужую шею онемевшими от висения руками, прислонилась щекой к груди, укутывая нас обоих гибкими крыльями. Услышав ровное биение его сердца, зажмурилась, тихонько коснувшись губами его кожи. Невольно восхитилась идущему от мужа ощущению неимоверной силы. А когда он раздраженно стряхнул меня на кровать, сама протянула руки, томно шепча:

— Можете привязывать…

На лице у Князя промелькнуло колебание, смешанное с подозрением, но потом он все же велел:

— Пусть останется так.

— Как прикажете, — покорно сникла я, всем видом выражая разочарование. — Можно мне лечь на живот? На спине крылья быстро теряют гибкость…

Я демонстративно дернула придавленным крылом, с которого на подушки слетела горстка золотистой пыльцы, и, уловив намек на хмурый кивок, одним гибким движением перевернулась. Правда, легла чуть боком, переместив крылья вправо, чтобы он случайно не порвал, и одновременно открыла ему достаточно пространства для действий.

Пусть работает.

Мне даже интересно, чем все это закончится.