Не вышел из боя

— Мы в очереди первые стояли,

А те, кто сзади нас, — уже едят.

Но снова объяснил администратор:

— Я вас прошу, уйдите, дорогие!

Те, кто едят, ведь это — делегаты,

А вы, прошу прощенья, кто такие?

А люди всё кричали и кричали,

А люди справедливости хотят:

— Мы в очереди первые стояли,

А те, кто сзади нас, — уже едят.

ПЕСНЯ О СТАРОМ ДОМЕ

Стоял тот дом, всем жителям знакомый, —

Его ещё Наполеон застал,

Но вот его назначили для слома,

Жильцы давно уехали из дома,

Но дом стоял.

Холодно,

холодно,

холодно в доме.

Парадное давно не открывалось,

Мальчишки окна выбили уже,

И штукатурка всюду осыпалась,

Но что-то в этом доме оставалось

На третьем этаже.

Ахало,

охало,

ухало

в доме…

И дети часто жаловались маме

И обходили дом тот стороной.

Объединясь с соседними дворами,

Вооружась лопатами, ломами,

Вошли туда гурьбой

Дворники,

дворники,

дворники

тихо.

Они стоят и недоумевают,

Назад спешат, боязни не тая, —

Вдруг там Наполеонов дух витает, 

А может, это — просто слуховая

Галлюцинация?

Боязно,

боязно,

боязно

дворникам.

Но наконец приказ о доме вышел,

И вот рабочий — тот, что дом ломал, —

 Ударил с маху гирею по крыше,

А после клялся, будто бы услышал,

Как кто-то застонал

Жалобно,

жалобно,

жалобно

в доме.

От страха дети больше не трясутся —

Нет дома, что два века простоял.

И скоро здесь по плану реконструкций

Ввысь этажей десятки вознесутся —

Бетон, стекло, металл.

Весело,

здорово,

красочно

будет!

Дела…

Всеволоду Абдулову

Дела…

Меня замучили дела — каждый день,

каждый день.

Дотла

Сгорели песни и стихи — дребедень,

дребедень.

Весь год

Жила-была и вдруг взяла — собрала

и ушла,

И вот —

Такие грустные дела у меня.

Теперь —

Мне целый вечер подари, подари,

подари,

Поверь —

Я буду только говорить.

Из рук,

Из рук вон плохо шли дела у меня,

шли дела,

И вдруг

Сгорели пламенем дотла — не дела,

а зола…

Весь год

Жила-была и вдруг взяла — собрала

и ушла,

И вот —

Опять весёлые дела у меня.

Теперь,

Хоть целый вечер подари, подари,

подари,

Поверь —

Не буду даже говорить.

ОНА БЫЛА В ПАРИЖЕ

Ларисе Лужиной

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.

Наверно, я погиб: робею, а потом —

Куда мне до неё, она была в Париже,

И — я вчера узнал — не только в нём одном.

Какие песни пел я ей про Север дальний!

Я думал, вот чуть-чуть — и будем мы на «ты»,

Но я напрасно пел о полосе нейтральной —

Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда ещё — я думал, это ближе —

Про счётчик, про того, кто раньше с нею был,

Но что ей до меня, — она была в Париже,

Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил.

Я бросил свой завод — хоть, в общем, был не вправе

Засел за словари на совесть и на страх,

Но что ей до того, — она уже в Варшаве,