Читаем Не взывай к справедливости Господа полностью

«Пингвин» опечатал дверь. На руках у Кирилла образовались, словно ниоткуда, наручники и его снова повели к машине, оставив понятых в недоумении взволновано судачить о происшедшем.

Часть четвёртая

Глава первая

1

И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их.

(Екклесиаст, 9:11)

В следственном изоляторе было, как в погребе.

После жаркого дня, за столетие настывшие подвальные камни источали такую глубокую сырость и такой холод, что Назаров, очутившись в этом узком и тесном помещении, вначале подумал о прохудившихся канализационных трубах тюремной сантехники.

С потолка в жёлтом свете тусклой электрической лампочки забранной в металлическую сетку, как бы нехотя, падали редкие капли на покрытый цементной перхотью пол и тут же проваливались куда-то, не оставляя на полу никаких следов.

Ядовито синяя краска на стенах струпьями отслаивалась, обнажая желтовато-серую сыпучую штукатурку.

На потолке, сквозь известковую побелку прорисовывался остов поржавевших железных балок.

Всё это напоминало заброшенное овощехранилище, а не помещение для подследственных.

Рухнув на железный покрытый ржавым одеялом топчан, Кирилл впал в отчаянье. Всё, что с ним произошло за сегодняшний день, напоминало кошмарную, поставленную дьявольским режиссёром инсценировку.

Белый порошок, который по чьему-то умыслу находился в Библии, наверняка был героином, иначе, зачем городить весь этот огород.

Когда ему подсунули этот пакет?

Книгу он давно не открывал, но квартира его всегда находилась под замком, и никто из посторонних не мог проникнуть в комнату.

Какая-то несуразица! Зачем «Пингвин» шьёт ему дело о наркотиках?

Почему Библия оказалась на самом видном месте. Он её туда никогда не клал…

И тут его осенило! Книга была не та! У него Библия в тёмно-зелёной обложке, а следователь развернул книгу в обложке тёмно-синего цвета. Очень похожие цвета. Как же это он тогда так промахнулся?

Библия – она и есть Библия, на обложку внимание сразу не обратишь…

Назаров повеселел: он всё скажет «Пингвину»! Кто-то нарочно подсунул ему наркотик! Отпустите! Это не моё!

Кирилл кинулся к двери и начал барабанить о жесть, которой была обита дверь.

Из маленького окошка, как из скворешни, выглянуло тёмное, носатое лицо скворца– охранника:

– Чего надо?

– Пингвина! Мне к нему для дачи показаний!

– Какого пингвина? У нас медведь белый хозяин, но к нему – только по записи, – скворец повертел головой, осматривая камеру. – Самуила Карпыча что ли?

– Ну, да! Следователя вашего. Самуила!

– Самуил сам тебя наизнанку вывернет. Сиди молча! Вызовут! – и захлопнул дверцу скворешни.

«Господи! Как же это он сам тогда не догадался, что книга не его! Все вопросы теперь бы решились! – Кирилл сидел, обхватив голову руками, в отчаянии раскачиваясь взад-вперёд на дощатом топчане. – Самуил Карлович, а, Самуил Карлович, Библию, ей Богу, подложили, подбросили! Не моя эта книга, Самуил Карлович! – прокручивал он в мозгу своё обращение к следователю. – Какой героин? Он наркотой никогда не занимался. Чифир с бригадой пил. Водку пил. А наркоту не потреблял. Зачем козе баян…».

Но все его мысленные рассуждения были ни к чему.

За него уже всё решили. Успокойся, гражданин Назаров Кирилл Семёнович! Не дёргайся! Депутат областной думы господин Карамба на тебя уже бумажки заготовил. Ты в яме с дерьмом. Чем больше будешь возиться, тем конкретнее будет результат…

Неожиданно сработали защитные свойства организма, – Кирилл провалился в глубокий сон, похожий на кому, где перестают действовать земные несовершенные законы.

Утро пришло вместе с хищным чавканьем железного засова в двери импровизированной камеры, в которую для предварительной острастки поместили Назарова.

Он открыл глаза и тут же зажмурился, прогоняя видение.

Открыл глаза снова и обнаружил себя лежащим на железном топчане, прикрытом кое-как солдатским серым колючим одеялом.

Над ним стоял, притворно хмурясь, депутат Шитов Константин Иванович, по старой уголовной кличке «Карамба» с красочным пакетом в руке, и вечно озабоченный главный бухгалтер Свирский Самсон Павлович – вся верхушка «Социальной инициативы» в сборе. Явка с повинной?!

– Кирилл Семёнович, – всплеснул руками главбух, – как же вас угораздило сюда, в тюрьму-то?

– Палыч, не разводи панику! Лучше на вот, передачку распечатай, а не причитай! – Карамба, оглянувшись, положил пакет на привинченный к стене стол. – Похлопочи, а мы с Кирюшей пошепчемся, и сел на койку к воспылавшему было надеждой незадачливому арестанту.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже