Не взывай к справедливости Господа

Дина в заячьей шубке, вязаном берете из белой шерсти, в белых варежках и таком же белом, длинном, почти до самых колен, кашне была настолько очаровательной и красивой в жёлтом свете высокой газоразрядной лампы уличного фонаря, что Кирилл со стоном обхватил её талию руками и крепко прижался к ещё не остывшей девичьей упругой щеке.

Дина только что вышла из дверей училища и не сразу ответила на возбуждённый долгим ожиданием стремительный порыв парня. Она слегка отстранилась, упираясь варежками ему в грудь, но потом, притихнув, поднесла губы для поцелуя.

О, это влажное дыханье моря! Запах близких водорослей, горечь морской воды со вкусом соли, так похожей на вкус свежей крови.

Всё перемешалось в этом поцелуе, всё сошлось в одной единственной точке: и романтическая восторженность красотой, и зов плоти подхлёстанный древним инстинктом продолжения рода, и просто взаимное влечение юности друг к другу. Все желания и вся мощь молодости объединились в двуединстве этого действия, этой печати, этого огненного знака в земных и небесных сферах.

Любовь глупа и, может быть, в этом её преимущество перед другими чувствами.

Огонь жжёт – и ты отдёргиваешь руку от сильной боли.

Под тобой провал, пропасть, высота неимоверная и боязнь сорваться отшвыривают тебя на безопасное расстояние от обреза.

Вкусовые и осязательные органы спасают твой организм от некачественной пищи, а в итоге – от отравления.

Всё ясно – умный в гору не пойдёт!

И только любовь опрометчива, бездумна и доверчива без оглядки. Зелёная, изумрудная полянка болотистой местности зовёт тебя, ты шагнул – и зловонная чавкающая трясина уже развезла свои ложесна, и чрево её ненасытно…

Одуряющая возможность физической близости шатала молодую пару. Клубы парного воздуха соединялись в одно дыхание, мешались в танцующем полёте снежинок, словно белые ангелочки спускались на своих мягких крылышках, уже соединили их души.

Самое трудное в эти мгновения – остаться каждому в своём одиночестве, и каждый из них не хотел и не допускал мысли об этом.

Не замечая холода и пространства вокруг себя, они бродили по городу, взявшись за руки, останавливались возле светящихся витрин, бездумно рассматривали муляжи в них, целовались, торопливо оглядываясь по сторонам, и снова приникали друг к другу.

Зимние ночи тем и хороши, что они бесконечны, но у них есть один существенный недостаток – ледяная стужа. Жар в груди – он только в груди жар, а снаружи студено и зябко.

В те времена заката социализма, несмотря на привитый кремлёвским властям либерализм, гостиницы были недоступны. Да и кто бы пустил эту сладкую парочку без должных документов о регистрации брака в номер? Это теперь можно любую жрицу и прислужницу Афродиты, да и просто любительницу мужской брутальности привести в любой час дня и ночи в одну из многочисленных гостиниц и съёмных квартир, сдающихся ловкими и оборотистыми людьми на час или по потребности, как того захочет клиент.

Самый главный пропускной документ теперь – деньги.

А тогда – всё не так.

Вот и привела сводница матушка-стужа молодых людей снова к барачным дверям мужского рабочего общежития, где батареи гудят от теплового напряжения, и сладким грехом остро пахнет казённая холостяцкая постель.

Как всегда в это время, входная дверь была заперта, а стучаться бесполезно – старая хрычёвка ревниво берегущая честь молодых парней, ни за что не впустит, да ещё и поднимет скандал.

Потоптавшись возле запертых дверей, Кирилл достал складной нож с длинным тонким лезвием и осторожно просунул лезвие между створкой.

– Т-с-с! – прижал он озябший палец к губам, оборачиваясь к девушке. – Вахтёрша теперь дрыхнет без задних ног. Наглоталась вермута. Матрёна всегда, когда дежурит в ночь, то принимает на дряблую грудь, чтобы совладать с бессонницей. Попробую сделать фокус!

Он лезвием поддел крючок в дверях и, слегка шевельнув створку двери, освободил её. Вход был свободен!

– Как же я!.. Там Федя. Я его боюсь! – Дина придержала Кирилла за руку. – Может, не надо?!

Действительно, до парня только теперь дошло, что спать в одной комнате с Федулой, его девушка, ну никак не может! Хотя у них в общежитии случалось всякое.

– Не бойся! Я буду рядом! Федула спит! А мы – потихоньку, потихоньку… А то будут лежать здесь у порога две замёрзших ледяшки – это мы с тобой. Пойдём, трусиха! – Кирилл подхватил под руку девушку и они, как ночные тени, прошмыгнули внутрь.

Спросонку недовольно скрипнула старая деревянная лестница, и они уже – вот они! На втором этаже. Из двери напротив пробивается защемленная полоска света, значит, Федула, его сосед, не спит.

Это так озадачило Кирилла, что он в нерешительности остановился:

– Н-да! Вот кому не спится в ночь глу-хую! – сказал он с растяжкой. – Ты пока постой здесь, а я всё улажу с этим стражем ночи! – Кирилл попридержал девушку за плечо, приоткрыл тихонечко дверь и заглянул внутрь.