Не за страх

Впрочем, от зарплаты ещё и налом отбиться всё же смог, согласившись на пособие в размере десятки в месяц. Что бы сельтерской в жажду, или на конку билет мог купить, прочее же мне предоставляла фирма. Но так будет только до того как продадим первый аэроплан, а потом контракт пересмотрим. А пока же мне требовалось буквально всё вплоть до исподнего, ведь из него, и из гимназического своего мундирчика я вырос настолько, что и брать с собой в город даже в качестве рабочей одежды не стал. Благо, что в летней форме гимназиста — парусиновой блузе(по сути — гимнастёрке) и таких же брюках, что ещё мама мне на вырост пошила — голодранцем не выглядел. Просто бережливым, донашивающим крепкое ещё платье, так поступали почти все. Впрочем, вскоре мне потребуется новый мундир строить, уже студенческий, такой же как у Фрица. Ибо заговорщики постановили меня так же в Политехнический институт поступить. Это не обсуждалось — положение обязывало. А работать на фирме стану в свободное от учёбы время, так же как и Цандер, и прочие члены Общества воздухоплаванья. На это даже договор с институтом имелся и производственная практика будущим инженерам засчитывалась.

Теодор Калеп входил в попечительский совет института, потому был в курсе тамошних порядков и просвещал меня усиленно, в частности и что почём. Используя своё положение и мой почти академический аттестат, от полного курса испытаний брался он меня освободить. Если справлюсь успешно с "разумным минимумом" по рисованию и черчению: геометрическому, топографическому и инженерному. Рижский Политех являлся самым дорогим в Империи, если в Питерской техноложке, при пятилетнем курсе, год обучения стоил 50 руб., и лучшим полагалась гос. стипуха до 300 руб. в год. То у нас 80 ЗА ПОЛ-ГОДА(и никаких стипендий)! Правда местным скидка в пятёрку имелась, но те же пять лет учебы на инженерном, химическом и строительном факах, сельхоз — 4 года, а коммерсам — 3,5. Ну и опять не дешёвые студенческие шинель да мундир строить. С кредитом в банке на учёбу так же обещал посодействовать. При гаранте давали без проблем, ведь даже молодой специалист меньше 3 тысяч в год не зарабатывал.

После завтрака сразу меня на авто и повёз "дела решать". Добавить следует, что в нашем экипаже он штурманом стал, ибо Ригу я узнал только по шпилям церквей и дорогу требовалось показывать, но вот руль владельцу доверять пока рано было — за городом его водить стану учить. Пока же поучусь сам и начну с простейшего — оказывается здание Политехнического института в начале века располагалось совсем не там где оказалось в конце — на месте древнего бургомистрата, в войну разрушенного. Политех стоял на месте Универа! Вернее потом универ вселился в это красивое и монументальное здание, а политех перебрался в новостройку, возведённую на месте руин.

Сюрпризы для меня, и для приёмной комиссии, оказались во взятом Калепом с собой тубусе, мои же ночью нарисованные эскизы аэроплана. Их сходу зачли как рисунок, а после того как на глазах почтеннейшей публики, у кульмана превратил нарисованное в чертёж. Причем, на западный манер, сразу в метрической системе, испытание переросло в вечер вопросов и ответов. По глазам вопрошавших видно было что получаемая инфа для большинства являлась откровением, и экзаменаторы запросились ко мне в слушатели лекций в Обществе воздухоплавания. В институт был разумеется зачислен, иначе сами препы многого бы не узнали.

Хлопоты в банке, мотания по магазинам и швальням, и ещё масса различных житейских мелочей, отняла неделю. А потом опять в Альма Матер — читать обещанную первую лекцию в Обществе, по технике полёта на сей раз. Готов я был хоть первый же день на такое, но не пошитым ещё являлось платье, ведь у нас встречают по одёжке. Пока построенную у лучшего портного из самого дорогого сукна студенческую тужурку не одел, а наимоднейший парикмахер одеколоном не облил всего, надеяться на серьёзность восприятия аудиторией и так весьма юного человека(т. е. меня) сомневался обоснованно. Производственными делами заняться не получалось — строить самолёт было пока не из чего. Снабженцы завода на ушах стояли и благим матом изъяснялись, пытаясь отоварить составленный мной длиннющий список, который постоянно пополнялся Но талант отвешивания животворящих пендалей у Теодора-Фердинда наличествовал, как и умение договариваться, потому надежда на то что когда либо заработаем имелась.