Не забывай

– Это, конечно, звучит глупо, но он был моим первым другом. Мы встречались около года, и он был очень милым, но все было как-то странно и, в конце концов, он признался, что предпочитает иметь дело с мужчинами. Я боялась, что в этом моя вина, пока Стефания не вразумила меня, – она резко замолчала, чувствуя себя ужасно смешной.

– О, боже, – сказал Себастьян, с недоверием глядя на нее, потом взарвался истеричным смехом:

– Кейт! Только ты можешь выбрать такого!

– Ничего удивительного в том, что мне не везет! – Она не могла добиться от него серьезного слова до конца вечера.

В одиннадцать утра в пятницу, странно одетый, Себастьян ворвался в офис Кейт. На нем были джинсы и рубашка с короткими рукавами, красный шелковый шарф, повязанный вокруг шеи, спускался по спине.

– Мисс Соамс на месте? – спросил он секретаршу напыщенным тоном. – Я лорд Хумбоксер и мне необходимо видеть ее сейчас же. Это насчет очень ценного портвейна, знаете ли, который хранится в моих подвалах. Я боюсь, с ним творится что-то ужасное!

Кейт вошла, удивленная шумом.

– В чем дело? – уставилась она на капризно суетившегося Себастьяна.

– Это лорд Хумбоксер, мисс Соамс, он хочет поговорить с вами о портвейне, – секретарша выкатила на Кейт глаза.

– О, слава богу, мисс Соамс, вы здесь! Вы должны сейчас же посмотреть. Мой портвейн совершенно не того цвета. Боюсь, корочка была повреждена!

– Конечно, лорд, – она подавила смех.

– Хумбоксер. Ваша репутация говорит сама за себя. В Оксфорде мне сказали, где вас найти. Вы поедете?

– Конечно, лорд... Хумбоксер, – сказала Кейт, изо всех сил стараясь сделать серьезное лицо, не слишком преуспев в этом, она едва не прыснула. Собирая сумку, она только смогла сказать:

– Я приду позже, Ребекка.

– О, нет! Боюсь, это невозможно! – прервал ее Себастьян. – Видите ли, мы должны пересечь обширное поместье это займет несколько часов, боюсь, сегодня вряд ли вы вернетесь в офис. До свидания, милая, – Он помахал рукой Ребекке, смотревшей на него как на сумасшедшего и вытолкал Кейт за дверь.

Безудержно смеясь, она вышла на улицу.

– Себастьян, что ты собираешься делать? Ты сошел сума? И где ты нашел этот ужасный красный шарф? – она снова рассмеялась.

– Дорогая, он не нравится тебе? Я тщательно подбирал его, под цвет моего портвейна, – он втащил ее в «ягуар», все еще смеясь, – Поехали!

– Куда? Себастьян, что ты задумал? – Кейт недоверчиво смотрела на него.

– Ну, сначала к тебе домой, чтобы собрать чемодан и оставить записку Стефании. А потом в невиданные края.

– Серьезно Себастьян, что у тебя на уме?

– Мы поедем в Лейстершир на уик-энд, и не спорь, моя милая леди.

– Куда в Лейстершир? – подозрительно спросила она.

– Я везу тебя познакомиться с предками, сахарная моя, – протянул он.

Луг был теплым, а трава пахла сладко-сладко и была усеяна лютиками и маргаритками. Себастьян расстелил одеяло и приготовил маленький ленч. Они проглотили все французские булочки и сыр, большую часть ветчины, последнюю отварную креветку и прикончили бутылку красного вина. Разомлевшая Кент лежала на одеяле и смотрела на голубое небо и череду белых облаков.

– О, Себастьян, как славно! Я так рада, что ты похитил меня, хотя способ, которым ты это проделал, возмутителен! Но где ты был всю неделю?

– Всю неделю? Меня не было только в среду и четверг, Кейт Значит ли это, что ты скучала по мне? – его брови приподнялись.

– Немного, может быть.

– Это все, на что ты способна? Я бы предпочел услышать, что ты чахла в ужасной тоске.

– Я думала, может быть, после той встречи во вторник ты меня бросил.

– Любимая, наоборот. Ты действительно непредсказуемая женщина. Я никогда не знаю, что ты еще обрушишь на меня. – Себастьян убрал корзину и лег на спину. – «Теперь, когда мы вместе, ты узнаешь то, что не знал, на вкус, на слух, на цвет, И то, что, возбужденный, отрицаешь, Разлуку наших рук преодолев», – он взглянул на Кейт.

– Это откуда? – спросила она.

– Моя дорогая девочка, только не говори, что не узнала бессмертные слова Руперта Брука.

– Поэта первой мировой войны? Он слишком современен для меня.

– Вот, что бывает, когда люди поступают в Оксфорд, – сказал он высокомерно.

– Черт, – усмехнулась она, – а как случилось, что ты с ним знаком? Он поэт другого поколения.

– Нет, но им восхищается человек, которого я хорошо знаю. Благодаря ему я увлекся поэзией Брука. Он также писал:

«Ведь люди Кембриджа мало улыбаются – Настоящие чужестранцы, полные коварства». Согласна с этим, Кейт? – ей перевернулся на живот и лениво посмотрел на нее. Его подбородок был подперт рукой, а спина изгибалась ровной, длинной линией. Рубашка выбилась из джинсов, так что виднелось тело. Кейт захотелось дотронуться до загорелой кожи, но она быстро отвернулась, щеки вспыхнули.

– Не зная поэта, не могу судить, – сказала она наконец.

Улыбка играла на губах Себастьяна, пока он наблюдал за ней.

– Ах, как по-школьному. Между прочим, на этой неделе мне кое-что сообщили из часового департамента. Очевидно, часы не работают, потому что потерян зубчатый механизм. Ты хотела бы их отремонтировать?

– Что? – она рискнула взглянуть на него.