Не загоняйте убийцу в угол

– Я ничего не знаю, дорогая. Наверное, она в тот день убиралась у Карлоса, потому что, когда он пришел, в доме был полный порядок. Но он ничего о ней не знает. И никто не знает.

– …

– Ну, как тебе, а? Это же ужас, Сонсолес, просто кошмар.

– …

– Нет. Конец нашему отдыху, все – с Сан-Педро можно проститься. Точно тебе говорю. И убийца ходит где-то рядом, а что стряслось с Хуанитой – никто не знает. Конечно, может, она отправилась на какой-нибудь праздник неподалеку и еше заявится.

– …

– Да все равно, обстановка вокруг нас и вокруг Сан-Педро…

– Хоть бы узнать что-нибудь поскорее. Это же невыносимо – сидишь и ничего не можешь сделать, – сказала Мариана.

Кармен посмотрела на нее, перевела взгляд на пустые кофейные чашки, на окурки в пепельнице – а она только приучила себя курить по вечерам, не раньше восьми, – на пачку сигарет и большие, сильные руки Марианны: та постукивала длинными пальцами по столу.

– Она не появилась на празднике, – с отчаянием в голосе сказала Мариана, – это сужает круг поисков, но больше мы пока ничего не можем узнать.

– Кто-нибудь работает в Каштановой долине? – спросила Кармен.

– Работают. И в Каштановой долине, и в городке, везде. Мы восстановили весь ее путь, сейчас пытаемся восстановить путь Карлоса Састре – он мог ее видеть. Мы знаем, что в Хижине она была: это подтверждает Карлос. Но куда она делась потом – нам не известно. Мы не знаем, уехала она из Сан-Педро или нет, – Мариана с досадой вздохнула. – Я боюсь, мы не успеем собрать все в цельную картину и перейти к действиям. Потому что, – она в упор посмотрела на Кармен, – я знаю точно: преступник не остановится еще перед одним убийством, если кто-то упомянет какую-то изобличающую его деталь, а когда люди только и делают, что мелют языком, как сейчас, это вполне может случиться.

– Мариана, ты говоришь так, как будто не сомневаешься в смерти Хуаниты.

Мариана посмотрела на нее и печально улыбнулась:

– Кармен, если что-то случается, изменить уже ничего нельзя.

– Вы хотите сказать, – уточнил капитан Лопес, – что когда вы вернулись, Хуанита Альварес уже ушла?

– Я так понял, – ответил Карлос. – Точно не могу вам сказать. Но сюда она приходила. Только я не понимаю, почему она так рано ушла. Когда я вернулся, в доме было убрано и никого не было.

– У нее были ключи от дома?

– Да, я дал ей комплект.

– И она не оставила никакой записки, ничего?

– Нет. Мне очень жаль.

Капитан встал и снова направился к кухне.

– По кухне не скажешь, что она убиралась, – заметил он.

– Не знаю. Разве? – Карлос поднялся и подошел к капитану. – Я даже внимания не обратил, но, по-моему, тут чисто. – Хотя он вымыл остававшуюся в раковине посуду и даже перетер ее, в кухне был некоторый беспорядок.

– Она была старательная? Работала хорошо?

– Да, очень, – Карлос замолчал и секунду подумал, а потом, решив, что делает правильный ход, добавил: – Иногда она тоже уходила раньше, но я не обращал на это внимания – молодая девушка, это естественно.

Капитан вернулся в гостиную.

– Да вы присаживайтесь, – сказал он Карлосу.

Дора, служившая в доме Аррьяса, вытерла руки о передник и опять посмотрела в окно кухни. Вид у нее был отсутствующий и озабоченный. После того как она услышала сегодня разговор сеньоры по телефону, девушка все время думала только об окне. Из него было прекрасно видно «Дозорное», но не Хижина: домик закрывали высокие деревья, которые росли ниже, ближе к речке.

Накануне Дора весь день предвкушала, как они вместе с Хуанитой и парнем, что ей нравился, отправятся в соседний городок на гулянье, но дел дома было невпроворот, и ей пришлось остаться. И все-таки странно, что Хуанита даже не позвонила: она-то должна была освободиться рано, потому что хотела пойти в Хижину сразу после обеда. Очень странно, что она даже не заглянула. Во всяком случае, так думала Дора до сегодняшнего утра, пока не услышала, как сеньора разговаривает по телефону. И тут сердце у нее упало, она почувствовала: происходит что-то очень плохое, и только и ждала, когда можно будет позвонить матери Хуаниты или ее тете и узнать, что же случилось, а в том, что случилось, Дора не сомневалась.

Но у них никого не было, и никто не мог подтвердить ее подозрения, к тому же Дора не могла без конца звонить, куда ей вздумается, потому что телефон ведь был не ее, а хозяйский. И тревога, поднимаясь откуда-то из желудка, постепенно заполнила все ее существо; тогда Дора смочила запястья и лоб водой из-под крана, как однажды – она видела – делала сеньора, чтобы успокоиться.