(Не) замужем (СИ)

– Папа, а помнишь, ты говорил, что я никто, и ты меня не любишь. Мама думает, я забыла, но я не забыла…

Вот тебе на!

В сердцах брошенные слова теперь оборачиваются против меня.

И что мне сейчас делать? Признаваться соплячке в любви? Да я собственным дочкам такое не говорю, с чего вдруг я должен говорить это Еве?

– Глупости, – отрезаю строго. – Послышалось тебе, я такого не мог сказать.

– Послышалось? – она хлопает ресницами.

– Конечно послышалось. – Я уже откровенно злюсь. – Доставай ключи, открывай квартиру.

В лице Евы не пойми откуда возникает недоверие.

– Зачем? – интересуется она звонким голосом.

– За надом, – привычно на нее ворчу. – Я твой отец, я не обязан объяснять. Пусти меня в квартиру, ну?

С этими словами я протягиваю правую руку, пальцами прошу ключи.

И вдруг слышу от мерзавки:

– Мама не велела никого пускать.

Мама не велела… А она кто? Царица этой квартиры, что ли? Не ее имущество, не ей и распоряжаться.

Однако на открытый конфликт не иду, снова переключаюсь на ласковый тон:

– Евочка, девочка, помнишь, я тебе на позапрошлое Восьмое марта подарил куклу? Дорогую, хорошую…

И вправду выложил за нее немало, все потому, что проштрафился перед Кристиной. А кукла – это всяко дешевле, чем приличные розы по грабительским ценам в праздник. Жене же в принципе было все равно, кому дарю – ей или детям. Подарил, и ладно.

– П-помню, – бубнит Кристина чуть испуганно.

– Вот если не хочешь, чтобы забрал, быстро открывай квартиру.

– Так нет ее, – разводит руками Ева.

– А куда ты дела дорогущую куклу? – хмурю брови.

– Близнецы ею размешивали в луже грязь, а потом забыли на улице, – признается она виновато.

– Вот, значит, как ты ценишь отцовские подарки, да? – грозно на нее смотрю. – Быстро открывай дверь!

– Мама не велела. – Ева уже чуть не плачет.

Тут уже мои нервы не выдерживают.

Еще какая-то шмакодявка, метр с кепкой, будет мне тут ставить палки в колеса.

Бросаюсь вперед, преграждая Еве путь к отступлению. Хватаю маленькую мерзавку за косу, тяну вверх, чтоб не дергалась.

– Ай! – кричит она.

Но я не слушаю, сдираю с ее спины рюкзак, авось ключи там.

Однако не успеваю завершить дело, как из соседней квартиры выскакивает верзила в черном костюме.

Он орет во все горло:

– Немедленно отпустил девчонку!

При этом движется прямо на меня.

– А ты что за хрен с горы? – смотрю на него с ошалевшим видом.

– Сейчас подробно объясню, – басит он.

При этом разминает шею так, будто собирается меня нокаутировать.

Мама!

Глава 24. (Не) ее отец

Рафаэль

Я выхожу из квартиры и что вижу?

Какой-то псих держит за косу дочку Кристины! Ту самую, которая старшая и самая спокойная. Главное – как держит. Тянет вверх, причем основательно, а девчонка морщится от боли и стонет.

Естественно, я не стерпел, естественно, я подлетел.

И хорошенько бы врезал этому придурку, не прояви тот чудеса верткости.

Он мгновенно отпускает девчонку, которая тут же приземляется на задницу. Затем этот козел отпрыгивает на добрых пару метров и верещит:

– Я ее отец, что вы себе позволяете? Я разбираюсь со своим ребенком, вам незачем вмешиваться!

Хмурю брови, строго на него смотрю, оборачиваюсь к девочке.

– Это правда твой отец?

Она сосредотачивает на мне взгляд, нехотя кивает.

– Вот видите! – тут же смелеет агрессивный придурок. – Ничего страшного не произошло, просто учу ее уму-разуму. Я ее родитель, Максим Лапин, соответственно опекун, и вы не имеете права мне указывать.

Складываю руки на груди, смотрю на него свысока.

В моем понимании отец может относиться к дочке строго определенным образом: случилась беда, помочь, денег на обновки дать, защитить, погладить по голове. Но не таскать за косу со всей дури!

Сыновья – это другое. Сыновья – это мальчики. Им не грех и по жопе дать, приструнить как полагается. С моими дьяволятами так вообще без этого никак. Девочки же из другого теста, другое и отношение. С ними надо по-особому, ласково.

– Что-то я вас, – намеренно делаю упор на последнее слово, – тут раньше не видел. Кристина живет одна с девчонками. Откуда взялись?

– Больно много вы знаете про мою семью, – шипит этот наглый олух. – Между прочим, приличные люди в дела чужих семей не лезут!

Надо же, какие у него познания о приличии. Не то чтобы меня когда-то волновало, считают ли меня приличным человеком.

– Идите себе мимо, – тем временем продолжает он. – Мы с дочкой сами разберемся.

– Ага, щас. – Зло на него зыркаю и перехожу на «ты»: – А давай я позвоню ее матери и спрошу, нормально ли это, что ее отец таскает девчонку за косу, что-то там от нее требует. Тогда и посмотрим, сколько у тебя на эту девочку прав и как ты должен себя вести. Ну?

– Развелись тут всякие умники, – бурчит он с недовольным видом.

Однако спорить со мной больше не решается.

Очень шустро бросается к лифту.

Пара секунд, и недопапаши след простыл.

Оборачиваюсь к девочке и тяжело вздыхаю.

Вот горе-родитель, хоть бы ребенка поднял, прежде чем позорно бежать.

Наклоняюсь к ней, протягиваю руку:

– Давай помогу.

Она хватается за мою ладонь, поднимается, скривив лицо.

– Ударилась? – спрашиваю.

Она молчит.

Тогда осторожно интересуюсь:

– Как зовут?