Не жалея ни о чем

И он тоже не мой. Я могла бы пойти куда-нибудь с Тайлером. Или с другими знакомыми по прошлым поездкам в город.

Это сделано намеренно.

Искренне.

Я выхожу в вестибюль, имея в запасе всего одну минуту, надеясь, что Оливер опаздывает. Но он стоит лицом к стене слева от лифтов, изучая абстрактное произведение искусства, висящее на стене.

Он в костюме, который почти не помят, хотя я предполагаю, что это тот, в котором он был весь день. Его руки засунуты в карманы, а волосы слегка взъерошены, как будто он недавно провел по ним рукой.

У меня неприятно переворачивается в животе, как только я вижу его. Столкновение нервов и нетерпения, свидетельствующее о том, что Оливер ждет меня. Все — персонал отеля и другие постояльцы, входящие и выходящие из здания, — смотрят на него. Я не уверена, потому ли это, что они узнают его, или потому, что у него такая аура власти и важности.

Мои каблуки сообщают о моем приближении, постукивая по полированному мрамору пола вестибюля.

Оливер смотрит в мою сторону, игнорируя другое внимание, направленное в его сторону. Он улыбается, когда видит меня, и искренняя реакция сеет хаос в моем сердце.

В выражении его лица нет ничего поверхностного или натянутого. Кажется, что при моем приближении он почти расслабляется. Как будто он беспокоился, что я не появлюсь или не улыбнусь в ответ. И у меня кольнуло в груди, когда я поняла, что он вообще не смотрел бы на меня, если бы мой отец не отправил меня в Лас-Вегас. Если бы я не спустилась в тот бар отеля именно тогда, когда я это сделала. Это заставляет меня задуматься, существует ли судьба на самом деле, и могут ли они заменить последствия. Как вера во что-то большее, чем ты сам, может заставить тебя чувствовать себя больше, а не меньше.

— Привет. — Его взгляд скользит вниз, по тренчу, который на мне, моим голым ногам и каблукам.

Мне будет холодно, и у меня уже болят подушечки ног. Но я хочу хорошо выглядеть для него.

— Привет, — эхом отзываюсь я, не зная, как еще его поприветствовать. Большая часть фамильярности из его поездки в Лос-Анджелес исчезла, так что обнимать или целовать его кажется слишком дерзким.

Оливер протягивает руку. И самым простым жестом я беру ее. Наши пальцы переплетаются естественно, как гобелен, которому суждено быть.

— Готова? — спрашивает он.

Я киваю, следуя за ним через вестибюль. Оливер отпускает мою руку, когда мы подходим к вращающейся двери, но только для того, чтобы провести меня внутрь одной из стеклянных секций. Вместо того, чтобы самому зайти, он становится за мной. На несколько секунд мы оцеплены в нашем собственном крошечном мире, его запах и присутствие ошеломляют. А потом мы оказываемся на улице, город оживает, несмотря на заходящее солнце, оповещающее о конце дня.

Он снова берет меня за руку, как только мы оказываемся на улице, и я ненавижу, насколько этот маленький поступок важен для меня. Тем более, что это логичный шаг, учитывая, насколько переполнены улицы. В Нью-Йорке есть энергия, которой просто нет в других городах. Постоянный пульс, который наполняет город живым присутствием.

Оливер ничего не говорит о том, что я не сказала ему, что была здесь. О нашем последнем разговоре, нашем браке или нашем разводе.

Мы идем по улице вместе, держась за руки, выглядя как обычная, незамысловатая пара для любого стороннего наблюдателя.

— Ты за то, чтобы поехать на метро? — он спрашивает меня после того, как мы прошли квартал.

Я киваю, несмотря на то, что никогда раньше не ездила в нью-йоркском метро и никогда не испытывала к этому никакого интереса.

Пройдя еще один квартал, мы спускаемся по лестнице на ярко освещенную, оживленную станцию. Свежий ночной воздух становится застойным и затхлым. Оливер покупает карточку в одном из киосков, смеется надо мной, когда я пытаюсь заплатить за нее, а затем демонстрирует, как пройти через турникет, чтобы попасть к поездам.

Каждое движение отработано и эффективно, демонстрируя спокойную уверенность, которую я привыкла наблюдать от Оливера. Очевидно, он не лгал о том, что раньше ездил на общественном транспорте. Оливер с легкостью ориентируется в толпе и суматохе, ожидая, пока пройдет один поезд, а затем ведет меня в следующий, как только открываются двери.

Вагон, в который мы садимся, уже битком набит людьми. Все места заняты, на ближайшем сидит пожилая женщина с бумажным пакетом, набитым продуктами.

Я быстро пробираюсь сквозь массу скучающих и озабоченных лиц, хватаясь за ближайший металлический столб, как только достигаю его. Тем не менее, я не готова к внезапному крену, как только двери закрываются. Я отступаю на шаг назад, когда метро начинает двигаться, сталкиваясь с теплым, мускулистым телом. Дорогой одеколон заменяет запах затхлости и пота.

Рука Оливера обвивается вокруг моей талии, чтобы поддержать меня, поглощая каждое колебание, пока поезд мчится по подземным путям. Я вздрагиваю, когда неожиданно срабатывают тормоза, сильнее прижимаюсь к Оливеру, когда двери открываются на следующей остановке.