Не жди моих слез

— Ловко устроено. Впрочем, это выглядит очень правдоподобно.

— Да, дочка.

Мы вышли на Садовое кольцо. Я вдруг поняла, что мне не хочется домой, хоть мы и приехали в «Склиф» прямо с вокзала. Меня охватило странное возбуждение, и я почувствовала себя почти всемогущей. Удивительное это ощущение, и приходит оно к тебе в самый неожиданный момент.

— Хорошо бы перекусить, — предложил отец. — Домой мы не скоро попадем.

Милый папа, оказывается, не утратил способности чувствовать.

Мы поглощали бутерброды с ветчиной и смотрели в окно. Из него была видна часть здания «Склифа». Похоже, именно та, где лежал Леня.

— Как ты узнал, что он в больнице? — спросила я, чувствуя себя хозяйкой этой удивительной жизни, в которой, помимо всего прочего, есть бодрящий горячий кофе и очень вкусные бутерброды.

— Эта мадама вдруг переменила, как выражаются сейчас, имидж и стала говорить, что очень волнуется за Леню, — он уже больше суток как не подает о себе вестей. Все это отдавало такой фальшью, да простит меня Господь. Я быстро с ней распрощался и набрал «Склиф».

— Ты у меня молодец, папочка.

Мы помолчали.

— Доченька, а ты подумала о том, какие берешь на себя обязательства?

— Нет, папа. Об этом еще рано думать.

— Об этом уже пора думать, — в тон мне ответил отец. — Мы должны увезти его отсюда. Нужно подготовить маму… — Он вдруг посмотрел на меня в упор и спросил: — Скажи, а в Англии легко получить развод?

— Черт их знает. — Я напрочь забыла о существовании этого «дохлого шотландца» Патрика. Как забыла о Рафаэлло и Али. Воспоминания оказались для меня не из приятных. — А зачем мне развод?

— Да, я понимаю, с этим не следует торопиться.

Отец допил кофе и стал искать урну, чтоб выкинуть картонный стаканчик. Он слишком усердно искал эту урну.

— Пусть ребенок будет одним из подданных британской королевы. Это дает некоторые преимущества.

Отец неопределенно хмыкнул. Наконец он нашел эту чертову урну.

— Но маме мы скажем, что вы собираетесь пожениться. Дело в том, что в нашем городе все друг у друга на виду, а она так болезненно реагирует…

У меня поплыло перед глазами. Что-то случилось в моем животе.

— Шрам… У меня останется шрам.

Я с большим усилием ворочала языком. Руки меня не слушались — они словно к чему-то прилипли или приросли.

— Никакого шрама не останется. — Это был голос папы. — Они сделали всего три малюсеньких шва. Все рассосется бесследно.

Все-таки мне удалось поднять веки. Лица родителей были не в фокусе. Они сидели слева от моей кровати. Справа тоже кто-то стоял либо сидел — я видела краешек чего-то белого. Мне стоило больших усилий скосить глаза вправо.

Это была медсестра со шприцом. Она приготовилась сделать мне укол.

— А Леня не умер? — спросила я с отвагой человека, только что побывавшего на краю могилы.

— Нет, моя хорошая. Леня жив-здоров. Из-за этого вашего Лени ты потеряла ребенка и сама чуть не отдала Богу душу.

Это сказала мама. В ее голосе было столько негодования.

Я знала, что потеряла ребенка. И еще я что-то знала. Но в тот момент забыла, что именно.

— Папа, что с ним? Говори правду. Не будем тратить время на…

— Моя девочка, я и не собирался тебя обманывать. Мама права — он настоящий слизняк.

Слово «слизняк» пульсировало в голове вместе с кровью. Но оно не причиняло боли — ведь мне сделали обезболивающий укол.

— Не расстраивайся, папочка. Нам с тобой не впервой разочаровываться в людях.

Я заснула. Сон был крепким и успокаивающим. Проснувшись, увидела отца. Мамы не было.

— Отправил ее к Леньке, — сказал он, едва я успела открыть глаза. — Мы с тобой сами справимся, верно?

Часа два он рассказывал мне случаи из своей практики, анекдоты, что-то еще, очень простое и умиротворяющее. То, чего я ни за что не стала бы слушать всего несколько дней назад, теперь я слушала с вниманием и интересом.

У меня, как никогда, было спокойно на душе.

Алкоголь взвинчивал меня и звал на подвиги, которые мне, однако, не хотелось больше совершать. Если мое тело иногда и подавало признаки жизни, а, следовательно, соответствующих желаний, мой разум и все остальное пребывало в спячке. Под кайфом я несколько раз последовала зову моего тела. О, это был еще тот эксперимент над собой. Один тип, которого я соблазнила, а сама попыталась в решающий момент сделать ноги, избил меня так, что я неделю сидела дома. А ведь он был киноактером, даже известным.