(не) Желанный покровитель

– Перестраховщик хренов, – подскакивает с кровати Глеб, тихо ругаясь. Широкими шагами пересекает спальню и, остановившись у широкого французского окна, замирает, словно памятник.

Аккуратно сажусь на постели. Пытаюсь сообразить, как лучше поступить… Уехать в город и навсегда забыть об Агурском. Если Стелла права, то Принца убили по приказу Глеба. От страха трясутся руки и ноги. Обнимаю саму себя.

Глеб не мог. Он, вон, дороги прокладывает. Дома газифицирует и ставит детские площадки. Такой человек не станет убивать родственника ради наследства. Чушь какая-то.

Да и моя интуиция редко подводит. Глеб не виновен. Я это точно знаю.

Инстинктивно подрываюсь следом. Дико кружится голова. Видимо, утренняя прогулка была лишней. На слабых ногах бегу к мужу. И обняв его сзади за плечи, приникаю башкой к спине.

– Я могу тебе помочь? – шепчу, всхлипывая.

– Да, малыш, – Глеб стремительно разворачивается ко мне. Притягивает к себе. И оказавшись в кольце крепких рук, я повторяю, как заведенная.

– Если нужна помощь, только скажи…

– Ты же первая меня подозревала, – усмехается муж. И нависая надо мной, покрывает мое лицо поцелуями. – Что переменилось, Аня?

– Мне кажется, ты не мог. Но в любом случае, ты был ночью рядом со мной. И я это могу подтвердить. Марфа, наверное, тоже… А еще эта женщина… Вера…

– У нее своя игра… – неохотно бурчит Глеб и порывисто затыкает мне рот поцелуем.

– Подожди, – отстраняюсь, выставляя вперед локоть.

– Я тебя свяжу когда-нибудь, – театрально вздыхает муж. – Мне твои локти уже надоели.

– Подожди, - повторяю я азартно. – Благодаря этой Вере у тебя есть отличное алиби. Записи самого разговора и записи с камер наблюдения. Пусть только попробуют…

– Мой маленький защитник, – улыбается, словно мальчишка, Глеб и, подхватив меня на руки, несет к кровати. – Тебе ходить вредно.

Ловлю на себе внимательный взгляд серых глаз. Ну, какой из Глеба убийца или заказчик? Глупости это все!

– А знаешь, – заявляю заговорщицким шепотом. – К нам в студию ходила дочка Сарычева. Это известный прокурор. Он, правда, на крысу похож. Но я могу позвонить Кате, его бывшей жене…

– Не надо, – целует меня в нос Агурский и снова укладывается рядом. – Это Феликс звонил с папиной трубки. Я и Катьку знаю. Лихая женщина.

– Она очень приятная, а Феликс нет, – фыркаю недовольно.

– Ты мне так всех друзей распугаешь. Исаев тебе не нравится. Сарычев тоже…

– А тебе моя Стелка, – сообщаю давно известный факт.

– Да ну их, – отмахивается Глеб. – Сейчас вызову адвокатов, и поваляемся до их приезда. Потом нужно будет тебя проинструктировать. Если меня закроют, Аня, ты останешься на хозяйстве.

– Каком?

– Куры, гуси, – ухмыляется Агурский и добавляет совершенно спокойно. – Агур-продукт, милая. Придется тебе рулить империей Агурских.

Голос мужа звучит жестко и отзывается в ушах барабанной дробью.

– Я боюсь… Меня этому не учили, – мотаю башкой.

– Там ничего сложного нет. Главное, физика. Следи, чтобы бабки никуда не уплыли на сторону. Все остальное поправимо. Поняла?

– Не-е-ет, – блею овцой. – Глеб, пожалуйста, не сдавайся им.

Плачу, утыкаясь в грудь мужа.

– Мы же без тебя пропадем с Аськой!

– Да не сдамся я им без боя. Пусть не надеются. Но кому-то выгодно отправить меня за решетку, Ань…

– Нужно вычислить эту скотину и сдать Сарычеву. Это кто-то свой, Глеб! – восклицаю в порыве чувств. – И этот человек убил Павлика!

59. Моя защита

Глеб

 – Глеб, пожалуйста… – твердит Аня, утирая слезы. – Постарайся их победить…

– Если б я знал, кого, – целую мокрые щеки жены и прижимаю ее к себе. Чувствую, как растворяюсь в ней, вдыхая запах чистого тела, чуть разбавленный цитрусовым ароматом.

Смотрю на заплаканное личико. И сам до конца не верю в происходящее. Единственный человек, кто безоговорочно верит мне – это Анечка. Та самая девочка, что скрывалась от меня и считала худшим из людей. И еще обвиняла в гибели Павки.

А бывшая любовница, постоянно клявшаяся в любви, оказалась по другую сторону баррикад.

Кто еще, мать вашу?

Принцу точно было положить на наследство. Ангел? Так он живет в Европе. Довольствуется нехилыми дивидендами. Ему хватает на девочек и кокаин.

Утыкаюсь носом в Анину макушку. А сам думаю. Думаю! И никак не могу найти ответа.

– А что там, в завещании твоего деда? – поднимает голову жена. – Что за трастовый фонд? Он большой?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами я и, потянув жену за собой, встаю с кровати.

– Пойдем, посмотрим документы, – прошу, сжимая в руке слабую ладошку. Аня еще не оправилась после удара. Но мне сейчас важно чувствовать ее тепло. Осознавать, что жив, и все не так плохо. Есть за что побороться. И это не долбанные бабки, мать вашу!

Уже в кабинете листаю одну папку за другой. И не нахожу даже упоминания о каких-либо фондах дедушки Альберта.

– А эта Вера не могла соврать? – смотрит на меня с сомнением жена. – Насколько я помню… Павлик рассказывал, – запинается жена, – Альберт держал подпольные цеха и умер в начале девяностых…

– Я это знаю, Анечка, – улыбаюсь печально и чуть снисходительно. – Это все-таки мой дед. Я даже помню его рассказы, как он боялся ОБХСС.