Не жилец! История медицины в увлекательных заметках

Четвертый Латеранский собор, состоявшийся в тысяча двести пятнадцатом году, известен тем, что на нем было принято решение об обязательной ежегодной исповеди. Но мало кто знает, что на этом соборе с благословения папы Иннокентия Третьего был вынесен приговор средневековой хирургии. Сославшись на то, что христианские догмы осуждают любое кровопролитие, собор запретил врачам, принадлежащим к монашескому сословию, производить любые хирургические операции. Таким образом, хирургия была официально выброшена из медицины. Светские врачи-терапевты не замедлили воспользоваться тем козырем, который пришел к ним в руки, и отмежевались от коллег-хирургов.

Отцом какой-либо науки может считаться не только тот, кто ее основал, но и тот, кто вернул ей утраченную славу, кто вернул ее на пьедестал, с которого она была сброшена. В этом смысле отцом хирургии нужно считать французского хирурга Ги де Шолиака, жившего в XIV веке. Он изучал медицину в четырех университетах — в Монпелье, в Тулузе, в Париже и в Болонье. Слава Шолиака была настолько высока, что он стал придворным врачом папы Климента Шестого и сохранял эту должность при двух его преемниках — Иннокентии Шестом и Урбане Пятом. Согласитесь, что врач трех пап должен быть профессионалом высочайшего класса. К одному патрону еще получится подольститься или пустить ему пыль в глаза, но с тремя такой номер вряд ли пройдет.

Шолиак написал главный и практически единственный правильный средневековый трактат по хирургии под названием «Большая хирургия» (в оригинале «Chirurgia Magna»), который был переведен на многие европейские языки и регулярно переиздавался вплоть до XVII века[78], до распространения трактатов другого французского хирурга — Амбруаза Паре, о котором речь пойдет впереди.

Труд Шолиака представляет собой хирургическую энциклопедию, в которую вошло все, что автор считал полезным. К сведениям, полученным от предшественников, Шолиак добавил и свои новшества, которых у него было довольно много. Он изобретал хирургические инструменты (например, акушерское зеркало), совершенствовал технику уже известных операций и создавал новые методики, новые способы наложения швов и т. п.

Шолиак активно пропагандировал обезболивание при операциях, считая, что долг врача заключается не только в том, чтобы прооперировать пациента, но и в том, чтобы избавить его от страданий, вызванных операцией. Современному человеку трудно, а скорее — невозможно представить, что когда-то, не так уж и давно, считалось нормой оперировать без обезболивания. Главными человеческими добродетелями в Средние века считались смирение и терпение. Все страдания расценивались как ниспосланные свыше, и тот, кто пытался уменьшить свою или чужую боль, вмешивался в промысел Божий. Шолиак же использовал для обезболивания метод, который предложил Уго да Лукка — губки, пропитанные одурманивающими веществами, причем рекомендовал заготавливать такие губки впрок для того, чтобы они всегда были под рукой. Зачастую хирургические операции проводились экстренно и у хирургов просто не было времени для того, чтобы изготовить многокомпонентный одурманивающий раствор. Шолиак предложил заранее пропитывать губки раствором, а затем высушивать их. При необходимости такую заготовку достаточно было смочить теплой водой — секундное дело.

Шолиак был «всесторонним» врачом. Он интересовался не только хирургией, но и терапией. Однако если в области хирургии, в том числе в акушерстве и стоматологии, он сумел сделать много нужного и полезного, то в области терапии не преуспел нисколько. Иначе и быть не могло, ведь в хирургии Шолиак отталкивался от реальной анатомии, а в терапии — от принятых в то время ненаучных представлений.

Энциклопедическая образованность и острый ум сочетались у Шолиака с самоотверженностью. Во время эпидемии чумы, охватившей Европу в середине XIV века он, тогда еще не бывший придворным врачом, испросил у папы Климента Шестого дозволение на вскрытие трупов умерших чумных больных. Шолиак надеялся, что исследование тел умерших поможет ему установить причину чумы. Причину найти не удалось, вдобавок сам исследователь заболел чумой, но, к счастью, выжил.