Не живи уныло!

Вместе с несколькими телохранителями Максим сдерживал нажим других паломников, стремившихся к Священному Камню.

ФСБшник заметил меня. Задержал взгляд. Мне показалось, он хочет что-то сказать…

Пользуясь теснотой, я приблизился. Встал позади.

Он передал мне записку. Я незаметно переправил ее в карман.

Не оборачиваясь, он явственно произнес:

— Позвоните по этому телефону. Скажите на английском: Макс будет на час раньше…

Итак, теперь я точно знал человека, который был внедрен Федеральной Службой Безопасности России в группировку, поставлявшую пистолеты на Северный Кавказ.

Агент «Максим» — или как его в действительности звали выполняя преступные планы группировки, по заданию ФСБ выхолащивал их, искусно создавая нежелательные братве ситуации.

Он устроил взрыв на Бейт ва-Ган, наделавший много шума, но не имевший трагических последствий. Отбывая из Иерусалима, он намеренно через ветерана ливанской войны рыжего Бецалела организовал утечку информации на радио «Коль Исраэл» и израильская полиция узнала о предстоящей бандитской разборке…

Не исключалось, впрочем, что все это было результатом сговора спецслужб обеих стран — ФСБ и Шабака. Из корпоративных соображений разведки старались без необходимости не создавать друг другу лишних проблем…

Сегодняшняя задача агента была из сложных.

Действовать от имени ФСБ он не имел права и в случае ареста израильской полицией должен был скрыть свою принадлежность к российской спецслужбе.

В качестве человека мафии он обязан был содействовать прибывшему из Москвы киллеру, а как сотрудник ФСБ всеми силами воспрепятствовать разборке. В случае разоблачении ему грозила пуля того же киллера…

В последнюю минуту он, повидимому, получил команду Москвы покинуть Израиль до начала разборки с Кайнаком. Для этого ему разрешили воспользоваться всеми имевшимися в его распоряжении средствами, включая помощь российского частного детектива из «Лайнса»…

«Но как Федеральная Служба Безопасности узнала зараннее, что разборка произойдет именно в Пасху?»

Ответ теперь напрашивался сам собой: «В ФСБ знали: братва разберется с Кайнаком, как только выяснится, что он не обеспечил свободный пролет в Чечню. Дата отправки была известна. В том, что ему не дадут сесть в Слепцовске у ФСБ, сомнений не было.»

Я был уже на выходе из Храма. Телохранители Кайнака, когда я проходил мимо, напряженно смотрели по сторонам. Выходя я резко обернулся. Как пелось в шлягере: «… Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я…»

Все, кто только что напряженно озирались вокруг, смотрели мне вслед! В случае покушения на Хозяина, с какой бы стороны оно не произошло, эти ребята, в первую очередь, отыгрались бы на мне…

Я вышел из Храма. Полицейские уже контролировали вход. В любой момент тут могли начать проверку оружия у паломников…

Я прошел к телефону-автомату у Яффских ворот, на площадь Старика Хаттабыча, набрал номер, полученный от ФСБшника.

Семизначный номер оказался знакомым. Мне его сообщил Юджин. Это был телефон Бецалела, того, что звонил Мадонне на радио «Коль Исраэл».

— Хэлло…

Я поднес к губам платок, на случай, если разговор записывала полиция. Передал просьбу ФСБшника. Абонент не переспросил, не задал ни одного вопроса.

— Thanks.

— Ваy.

«Спасибо»- «До свиданья»… Я повесил трубку. И сразу на моем мобильнике прозвучал вызов. Меня разыскивал Кейт:

— Позвонила Мэди…

Вокруг него постоянно вертелось несколько блядей. Я начал путаться в именах. Он объяснил:

— Подруга Дани Алона… Бенци тоже подтвердил. Человек из России, которого мы ждем, он уже здесь, в Израиле. Он и Дани выехали из Ашдода в Иерусалим…

— Ты далеко?

— В Луна-Парке, тут тысячи машин. Подтягивайся сюда…

— Приметы гостя есть?

— Высокий, молодой, белый. Точнее, бледный.

Я знал этого человека. Я видел его на таможне в Щитограде вместе с «Максимом» во время погрузки пистолетов…

— Это «Кадет»! Белесый!.. — Юджин не знал этого слова.

— К сожалению, коллеги из наружки и х потеряли… — В голосе слышалась неловкость. — Как не говори, а за рулем Дани — бывший полицейский! Сейчас они уже, наверное, подъезжают…

— Я еду к тебе. Что у них за машина?

— «Дайатсу». Позвони от входа в «Луна-Парк». Я встречу. Только ничему не удивляйся. Я не один. Встретил подругу.

— Мадонну!?

— Нет, Биатрис…

«Луна-Парк» обрушил в ночь беспредел сильнейших шумовых эффектов. Из всех мощных ретрансляторов неслась громоподобная непереносимая какафонией звуков. Огромная, высотой в трехэтажный дом, кукла — механический дикарь на входе — в шкуре, с дубиной в руке, ритмично разевал внушительных размеров пасть. Оттуда неслись пугающие звериные рыки.

Это было прелюдией. Дальше со всех сторон слышалось уханье, стук, клекот, раскатистые вопли…

«Под вечер американцы приехали с цирком…» — когда-то еще в первом классе, писал мой пацан, решив — не без влияния моих журналистских успехов — попробывать себя в прозе. Его рассказ назывался «Заец». Никогда больше он не написал ни строчки.