Не зли меня

Над Парижем был вечер.

Выйдя из здания аэропорта, Николь, небольшого роста миловидная стюардесса лет тридцати, осмотрелась по сторонам. Когда рядом остановилось такси, она, немного помедлив, забралась внутрь и втащила за собой чемодан на колёсах. Повременив, она достала из глубины чемодана опрятного вида плотный и увесистый бумажный пакет, который легко разместился бы в дамской сумочке, положила его на сиденье и задумчиво отвернулась к окну. Спустя какое-то время такси остановилось у многоквартирного дома, расположенного на улице, носившей имя одного из героев Французской революции. Николь с тревогой посмотрела на тёмные окна четвёртого этажа. Поднявшись, она, едва распахнув дверь, позвала в темноту:

–Кристиан…

Не дожидаясь ответа, она вошла; сделав несколько торопливых шагов, нащупала выключатель. В детской зажёгся свет. Очнувшись ото сна, на кровати уселся подросток. Его ещё детские черты лица с большой вероятностью говорили о том, что он не успел закрыть за собой двери начальной школы.

–Прости, что не дождался тебя, – сказал он, щуря глаза от света. – Я устал и решил лечь пораньше, – объяснил он.

Спустя несколько дней Николь с задумчивым видом стояла у окна своего лос-анджелесского номера. В её распоряжении было несколько часов отдыха, полагающихся ей после долгого перелёта через Атлантику. Но она, войдя в дверь немногим более получаса назад, так и не сбросила с себя тесную форму. Спустившись откуда-то сверху, перед окном повисла площадка мойщика окон. Увидев Николь, человек за стеклом расплылся в нелепой улыбке. Задёрнув штору, она посмотрела на часы на руке. Они показывали три часа дня местного времени. Николь подошла к кровати, на которой лежал её чемодан. Открыв его, она извлекла из-под аккуратно сложенной одежды тугой бумажный пакет и положила его в сумочку, с которой обыкновенно выходила в город. Снова взглянув на часы, она подхватила её и, ненадолго задержавшись у зеркала, вышла за дверь.

Такси доставило её на тихую улочку, с милым названием и вереницей похожих друг на друга дощатых домов, и остановилось у одного из них, с нестриженым газоном и стоящим возле красным острокрылым Кадиллаком без верха, в котором возился крупный мужчина с «ёжиком» на голове. Проводив Николь взглядом до двери, он осмотрелся по сторонам и снова взялся за дело. В гостиной её ждал некто эксцентричного вида, с большими на выкате въедливыми глазами и зачёсанными назад засаленными волосами, источающий навязчивый запах одеколона. Опустившись на диван, она поставила на колени свою сумочку и достала пакет.

–Лео, – позвал большеглазый, не спуская с неё глаз.

К Николь подошёл впустивший её высокий, худой немного угрюмый человек с поступью кошки. Аккуратно взяв пакет из её рук, он беззвучно удалился. Не выдержав взгляда большеглазого, Николь, словно невзначай, посмотрела на часы. Было неслышно, как в комнате за стеной худой достал из кармана небольшой, складной нож и вспорол пакет, вытряхнув из него несколько тугих пачек стодолларовых банкнот. Перелистав каждую из них со знанием дела, он бережливо сложил пачки обратно в пакет, после чего взял в руки другой, похожий, и направился обратно.

–Всё в порядке, – проговорил он, появившись вновь.

Он передал большеглазому пакет. В тот момент, когда тот протянул его Николь, в дом влетел здоровяк, возившийся с Кадиллаком на улице. Его лицо было перекошено. Он тяжело дышал.

–Там происходит что-то странное, – бросил он, подперев дверь своим телом. Отпрянув от неё, он рванул к окну и осторожно выглянул в него. – Чувствую – пахнет легавыми.

Снаружи, словно в подтверждение его слов, проговорил громкоговоритель:

–ФБР¹, дом окружён.

Издав рёв негодования, здоровяк достал прятавшийся под поношенным пиджаком пистолет и разбил им оконное стекло.

–Ублюдки!.. – остервенело прокричал он, несколько раз выстрелив в окно.

Где-то вне дома послышался одиночный выстрел, и здоровяк, цепляясь за подоконник, сполз на пол.

–Лео!.. – скомандовал большеглазый, забегав глазами из стороны в сторону.

Но худой, словно не слыша, с лицом, на котором забил тик, таращился на неподвижно лежащего здоровяка, в мощной шее которого зияла кровавая рана.

–Всё кончено, Ридлер! – снова донеслось из громкоговорителя. – Ты обвиняешься в контрабанде наркотиков. Насилие ни к чему не приведёт…

Вспомнив о пакете, который всё ещё был у него в руках, большеглазый отшвырнул его.

–Лео!!! – рассвирепев, прокричал он.

Успев прийти в себя, худой сложился пополам, упёрся в диван двумя руками и вместе с Николь, которая, продолжая сидеть на нём, словно при непредвиденной посадке, уткнула голову в колени и обхватила её руками, сдвинул его с места, обнажив дверцу в полу. Надавив ногой на её край, он заставил дверцу открыться и, не дожидаясь приглашения, юркнул вниз по лестнице. Но вместо того, чтобы последовать за ним, большеглазый подступил к Николь и поднял её на ноги за ворот жакета.

–Ты пойдёшь с нами, – прорычал он и грубо толкнул Николь к чернеющему в полу проёму; та в нерешительности застыла у края. – Не зли меня… – процедил он, подхватив с пола пистолет здоровяка.