Не зови меня больше в Рим

Стефано Торризи уже обрушился. Он ждал нас в зале совещаний вместе с Габриэллой и Гарсоном. Это был мужчина пятидесяти с лишним лет, крепкий и высокий, лысоватый, с добрыми глазами. Как мне успели шепнуть, родом он был с Сицилии и потому говорил с сильным сицилийским акцентом, хотя сама я этого уловить не могла. Комиссар выглядел усталым и тем не менее для начала обменялся несколькими шутками с Абате. Потом устроил свое тело в кресло и послал мне улыбку.

– Я тут расспрашивал младшего инспектора Гарсона про Барселону. До чего красивый город! А еще, пока вы не пришли, я поинтересовался “Барсой”. Хотя и не знаю, нравится ли испанским женщинам футбол.

– Да, нравится, но только тем испанкам, что помоложе меня.

– Женщин моложе вас просто не бывает на свете, инспектор! У красивых женщин нет возраста.

Я рассмеялась. Мне трудно было понять, как этот человек, излучающий доброту и миролюбие, мог быть лучшим специалистом в такой области, как мафия. Чего ему стоил этот спокойный вид, если он вел ежедневные бои с преступным миром? Он в мгновение ока прочитал досье по делу Сигуана, а Габриэлла объяснила кое-какие детали. И Торризи сразу поделился своими сомнениями с Абате, который на все вопросы отвечал коротко и четко. Комиссар выслушивал его, как старый деревенский доктор слушает пациента: сосредоточенно, привлекая весь свой опыт, стараясь при вынесении диагноза поставить каждую мелочь на свое место. Посчитав, что полученные сведения позволяют ему сделать вывод, он кивнул своей мощной головой:

– Да, здесь многое указывает на участие в деле какой-то мафиозной организации. Очень похоже, что этот субъект… Как его зовут?

– Рокко Катанья.

– Очень похоже, что этот Рокко Катанья был использован организацией в качестве наемного убийцы, хотя сам он к мафии не принадлежит.

– Мафия позволила себе нанять типа, который не является ее членом? А если потом он начнет болтать? – спросила я.

– Такие люди обычно ничего не знают ни о том, на кого работают, ни о том, с чем связана данная работа. Он всего лишь убивает – и получает деньги.

– А зачем мафии привлекать постороннего человека? – продолжала допытываться я.

– Чаще всего это связано с тем, что предстоящая работа выглядит слишком рискованной, чтобы поручать ее своим. Например, убить кого-то за пределами страны считается иногда делом очень опасным. Тогда они ищут какого-нибудь уголовника и сулят ему кругленькую сумму. Если такой наемный убийца попадется в руки полиции… он мало что способен рассказать. Если успешно выполнит задание, ему платят – и до свидания.

– А бывает, чтобы одного и того же человека наняли на два убийства? – решил уточнить Абате.

– Бывает, если оба убийства связаны между собой. Это менее рискованно, чем нанимать нового человека. – Торризи оглядел нас с видом университетского профессора. Потом погрозил пальцем и добавил: – Но вы, коллеги, не задаете мне вопроса, на который я охотно бы ответил: что происходит, если нанятый убийца хоть и не попадает в полицию, однако совершает ошибку за ошибкой и в результате становится опасным для организации?

– Я вас не понимаю, – вдруг заявил Гарсон, и никто из нас не мог с ходу сообразить, что он имел в виду: свои трудности с итальянским или ситуацию, описанную Торризи.

Габриэлла, его личный переводчик, сказала ему тихо:

– Sciocchezza, stupidaggine.[10]

– Capisco, capisco,[11] – попытался заговорить по-итальянски Гарсон. – Чего я никак не capisco, так это, какую именно глупость мог совершить Катанья.

– Могу предположить, что, во-первых, он оставил в живых жениха девушки, убитой им в Ронде, и тот назвал полиции его имя. Он должен был знать, что она живет не одна, а значит, дождаться, пока парень вернется домой, и убить его тоже. Дальше последовала и вовсе чудовищная ошибка, мать всех stupidaggines: он попытался убить инспектора Деликадо. Это впрямую указывает на мафию, ведь мало кто из обычных уголовников отважится на такое. А он буквально пальцем указал на них, хотя, возможно, и сам того не желая.

– И теперь?

– Теперь мафия постарается убрать его, и если вы не арестуете Катанью, то, будьте уверены, в живых ему не ходить.

– А не могло быть так, что сама мафия решила ликвидировать инспектора?

– С учетом всей ситуации это маловероятно, но раз Катанья продолжает совершать ошибки…

– А зачем мафии надо было убивать каталонского фабриканта с незапятнанной вроде бы репутацией? – задал очередной вопрос Гарсон.

Торризи самодовольно ухмыльнулся: