Неандертальский мальчик, или Большой поход

При этих словах старик буквально выпрыгивает из шкуры.

— Сазана? Гр-р! Вот что значит не слушать на уроке! У сазанов крохотные зубки, Щеголек! Ты — кладезь невежества! Бездна глупости! Иди-ка сюда: вот ужо я вытяну тебе уши.

И отрывает охламона от земли.

Мой соперник орет как оглашенный, и я, лакомясь восхитительным медом, даже немного ему сочувствую.

ДАР СТАРОГО ЛОСЯ

К вечеру мы ставим хижину посреди болота; лица у всех вытянутые, особенно у дедушки Пузана.

— Плохо, ребята, очень плохо! — брюзжит учитель, когда мы рассаживаемся вокруг костра. — Росомаху мы упустили. Не поймали ни одной рыбы. Скверные времена настанут для ледниковых людей, когда вы будете добывать пищу.

— По правде говоря, дедушка Пузан, — заявляю я, набравшись храбрости, — в твоей методике слишком много теории и слишком мало практики.

— Помолчи, ветрогон. Не дорос ты еще до моей методики. Столько лет я ее применяю, и она всегда приносила добрые плоды.

— Если бы, вместо того чтобы поболтать языком да улечься на соломе, ты бы сам показал нам, как ловить рыбу, — продолжаю я, — у нас бы сейчас в животах не урчало.

— Неблагодарные! У меня ревматизм, артрит, головокружения… кстати, мясца ни у кого не осталось?

— НЕ-Е-Е-ЕТ! — кричим мы хором.

— Да ладно вам, ладно, — бормочет старикан. — Это значит, что… придется готовить тюрю из… ик… у меня все кишки переворачиваются при одной мысли!

Березка, наша травница, бежит в угол хижины и достает большой кожаный мешок. Потом со смехом подбегает к учителю, развязывает мешок и сует ему под самый нос.

Дедушка Пузан чуть не падает в обморок.

Но Березка не отстает:

— Помнишь, дедушка, чему нас учила тетушка Бурундучиха?

— Не напоминай…

— Ивовая тюря — очень важный продукт в рационе ледниковых людей. Чтобы приготовить мешок ивовой тюри, нужно по меньшей мере десять мешков свежих листьев карликовой ивы…

— Прекрати, Березка, прошу тебя, — хнычет дедушка Пузан, который на дух не переносит все, что хоть отдаленно напоминает о растительной пище. — Я слишком хорошо знаю, что такое ивовая тюря!

Но девчонка безжалостно продолжает сыпать соль на раны.

— Листья срывают в разгаре лета и замачивают в кожаных мешках, на солнце. Потом, когда они упреют…

— Бэ-э-э! Хватит! — Дедушка Пузан хватается за живот.

— Когда листья упревают, это сразу понятно: вонь стоит такая, что близко не подойти, — комментирую я.

— Вот тогда-то, — продолжает Березка, — мы их разминаем и готовим тюрю, добавляя березовый сок и немного ягеля. Смесь плотно закупоривается и бродит несколько лун. Когда наступают холода, мешок зарывают в снег — и к середине зимы тюря готова к употреблению. Как эта, например. Кто хочет?

Березка сует руку в мешок, достает пригоршню липкой массы.

По правде говоря, холод немного отбил отвратительный дух перепрелых листьев, и все же запах ивовой тюри отнюдь не возбуждает аппетит.

Дедушка Пузан и вовсе воротит нос.

— Эй, ребята, у меня идея, — кричу я. — Почему бы не смешать тюрю с медом? Может, так будет вкуснее.

— Ты хочешь разбазарить мой мед? — верещит Щеголек, от изумления вытаращив глаза.

— Разумеется, — киваю я. — Я ведь не такая жадина, как ты; и потом, мед был твоим. А теперь он мой.

На жарком огне мед подтаивает. Лью густую золотистую жидкость в ивовую тюрю, размешиваю палочкой: получается изумительная похлебка!

Даже дедушка Пузан соблазнился — робко пробует, а потом, как всегда, приходится сдерживать старого обжору.

Тюря исчезает в мгновение ока — вот уже все одновременно суют руки в мешок, выскребая остатки.

— М-м-м… вкуснятина! — облизывается Морж.

— Жалко, больше нету, — хнычет Вонючка.

— Неплохо для затравки, — кивает дедушка Пузан. — Теперь бы жаркого.

— Увидишь его во сне, — говорит Попрыгунья.

— Кстати, о сне… Дедушка, расскажи нам на ночь какую-нибудь историю, — клянчит Блошка.

— Гр-р… желания нету, на пустой-то желудок. Этой вашей травой я едва червячка заморил. Просите Умника, он историй много знает.

С этими словами толстяк забирается в свой меховой мешок и тут же принимается храпеть.

Раздосадованные, мы поворачиваемся к Умнику, и он охотно начинает рассказывать: сочинять разные истории — его конек.

— Я поведаю вам историю, которая только что пришла мне в голову, — начинает он. — Историю Одинокого Лося.

Что-что, а голова у Умника работает!

Когда Умник что-то пытается делать руками, разражается настоящая катастрофа, зато думать он умеет, как никто.

По утрам, едва продрав глаза, он вслух задает вопросы, которые всю ночь его мучили:

— Почему на льду скользко?

— Куда уходят облака?

— Почему звезды бывают только ночью?

— Почему сначала мы видим молнию и только потом слышим гром?

— Почему, если я бросаю камень вверх, он падает мне на голову, а не улетает в небо?

— Почему ледниковые люди не могут дышать под водой?

Кстати, о последнем вопросе: Умник часто проверяет свои теории на практике, ставя эксперименты, и если бы в один прекрасный день я не вытащил его за ноги из воды, мир раньше времени потерял бы своего первого ученого!