Неандертальский томагавк в астроархеологии

…

Кэтти замолчала и принялась за очередную чашку кофе. Магистр Шинрю задумчиво повертел пальцами и поинтересовался:

— Состав десятки в каждом домике стабилен или нет?

— Нет, — ответила она, — состав переменный. Чел утром не знает, в каком домике будет ночевать. Это зависит от того, где ему удобнее оказаться следующим утром.

— Ясно. А семей вообще нет?

— Ага, — Кэтти кивнула.

— И имущества тоже нет?

— Абсолютно, — подтвердила она, — поэтому, кочевать из домика в домик не проблема.

— Так… А детьми занимаются педагоги-профи, или…?

— По-моему, не профи, — сказала Кэтти, — мне показалось, что с детьми возятся, те, кто свободен в данный момент. Даже занятия в школе проводят люди, для которых это не единственная работа. Там хорошая медиа-программа для компа. Чтобы по ней учить, достаточно самому знать базовый школьный курс. Они знают.

— Так-так… — Шинрю кивнул, — А уровень приватности жизни, видимо, близок к нулю?

— Как-то так, — патрульный пилот кивнула, — Я же говорю: концепт слизан с радикально-натуристического кемпинга. Даже стены домов-шариков полупрозрачные. Если бы там не нужен был теплоотражающий пигмент, от дневного солнца, то видимо, были бы вообще прозрачные. Типа, смотри, галактика, какие мы!

Флют внезапно поднял палец к небу (точнее, к веретенообразному светилу, которое находилось в центре цилиндрического мира блуми) и произнес:

— «Мы»! Так называлась древняя сказка-страшилка индиков, против науки. Один мой приятель по колледжу пошел работать в рейдовую полицию, и у них был спецкурс по социальной психологии индиков. Вожди пугали простых индиков сказками, что если поменять индустриально-религиозное управление на прагматичное, то у домов будут прозрачные стены. Лишь час в день разрешат шторы, на время секса, по графику.

— Я не врубилась, — сказала Сигни, — какая связь между сексом и занавесками?

— Это же сказка, — напомнил Флют, — какая связь между кольцами назгулов и Кольцом Всевластья, которое украли у Саурона?

— В той сказке, — возразила она, — в этом была внутренняя логика, а здесь — нет.

— И в этой была, — ответил «лучший пилот современности», — за шторы не по графику — расстрел, за секс без штор — расстрел, за шторы без секса — расстрел. Такой порядок установил вождь-благодетель, а на всех гражданах — номера для компьютера.

— А зачем компьютеру номера? — поинтересовалась Лимай.

— Затем, — ответил Флют, — что компьютер полное говно, сканы не понимает, а только стандартные числовые идентификаторы. И на каждом гражданине надета униформа с номером в стандартном поле. Ну, индики выдумали, что с них взять? Дебилы.

Магистр Чикити улыбнулась и похлопала Флюта по затылку.

— Малыш, скажи своему приятелю полисмену, что его инструктора не поняли самого главного. «Мы», это политический памфлет, созданный в 1920, и обогнавший время на столетие, а местами — на полтора столетия. Автор интуитивно предсказал все ступени деградации индастриала. Возврат к пуританским табу, культ нумерации и культ видео-слежки за гражданами. Именно культ, а не информационно-полицейская прагматика. Гражданина давят тем фактом, что он под наблюдением. Это воспроизводит древний пуританский миф о небесном надзирателе, который все видит и всех морализирует. А фигура вождя-благодетеля, это пародия на глобальную кредитно-финансовую систему позднего индастриала, где каждый гражданин рождался в виртуальной долговой яме.

— Мама, — мягко сказал эрл Трент, — это очень интересно, но мы совсем далеко ушли от заявленной темы микро-конференции.

— Я уже возвращаюсь, — ответила она, — действие новеллы вертится вкруг совершенно бессмысленного проекта гротескно-гигантского космического корабля «Интеграл».

— Проект «ковчеги»? — спросил эрл.

— Да. Автор предсказал, что коллапс индастриала завершится вбиванием непомерных ресурсов в римейк «Ноева ковчега» из книжки-библии. А теперь вернемся к Лкела, и я сообщу присутствующим, что этот крааль — просто копия.

Возникла пауза — участники были явно удивлены, а магистр Чикити продолжила.