Неандертальцы: история несостоявшегося человечества

Впрочем, как бы там ни обстояли у неандертальцев и ранних гомо сапиенс дела с копьями и дротиками, а также луками, пращами, арбалетами, пищалями, пулемётами и ядерным оружием, абсолютно никаких фактов, которые подтверждали бы гипотезу геноцида и уничтожения одного вида другим, пока нет. Для конца среднего и начала верхнего палеолита, в отличие от мезолита и последующих эпох, когда война действительно становится обычным явлением и в неё вовлекается множество людей, не известно ни коллективных захоронений жертв боевых действий, ни хотя бы просто скоплений костей со следами насильственной смерти их обладателей. Отдельные стычки со смертельным исходом наверняка случались, свидетельством чему может являться, например, рана на черепе из Сен-Сезер, но не похоже, чтобы они перерастали в массовую резню. Да и как определить, имеем мы дело с последствиями межвидовых или внутривидовых конфликтов? Правда, уже упоминавшийся выше немецкий антрополог Герман Клаач полагал, что доказательством войны между неандертальцами и современными людьми являются находки из Крапины. «Пока что, — писал он, — это единственное место, где были обнаружены кости обоих типов людей ледникового периода, причём состояние этих костей позволяет сделать вывод, что здесь произошла битва за овладение пещерой»[307]. Однако уже современникам Клаача было ясно, что нарисованная им картина во многом фантастична, а спустя всего несколько лет она стала казаться и вовсе невероятной. «В настоящее время никто уже не думает серьёзно о "сражении при Крапине", где гориллоидные западные неандертальцы и пришедшие с востока орангоидные ориньякские люди (т. е. Homo sapiens) сражались и победители пожирали побеждённых»[308], — заметил по этому поводу не без иронии Г. Вейнерт. Если каннибализм в Крапине и имел место, подчеркнул он далее, то и съеденные, и те, кто их ел, были неандертальцами[309].

Раз уж речь у нас снова зашла о каннибализме, то уместно будет упомянуть несколько гипотез, в которых исчезновение неандертальцев связывается именно с этим явлением, тем более что недавно многие средства массовой информации объявили, будто теперь-де точно доказано — «наши» их съели. Именно так было истолковано скорыми на выводы и обобщения журналистами сообщение о том, что среди человеческих останков, найденных в ориньякском слое пещеры Jle Руа во Франции ещё в середине прошлого века, имеется фрагмент нижней челюсти с рядом неандерталоидных черт и следами порезов каменными орудиями[310]. Газеты и Интернет сразу же запестрели заголовками, уведомлявшими публику, что неандертальцы исчезли потому, что пошли на корм прожорливым сапиенсам.

На самом деле обломок, о котором идёт речь, не поддаётся точному таксономическому определению и вполне мог принадлежать человеку современного анатомического типа. Что же касается порезов, то они появились скорее всего не потому, что над костью потрудились каннибалы (вряд ли челюсть представляла для них лакомый кусочек), а вследствие попытки извлечь зубы из альвеол для последующего превращения их в подвески или бусины. Такой обычай был довольно широко распространён в рассматриваемую эпоху: перфорированные человеческие зубы найдены на четырёх (как минимум) ориньякских памятниках, в том числе и в Лe Руа[311].

А ещё есть гипотеза, будто неандертальцев подвела мохнатость. Якобы были они сильно мохнатыми, точно такими, как все другие млекопитающие, жившие в Евразии ледникового периода. Им-то самим шерсть ничуть не мешала, даже наоборот, грела, но когда по соседству объявились гомо сапиенс, запахло жареным — в самом что ни на есть прямом смысле. Почему? Послушаем автора гипотезы: «Для голодного человека, — рассуждает он, — мохнатый неандерталец был животным, следовательно — дичью. В сегодняшней Африке голодные люди питаются плотью шимпанзе и горилл. Неандертальцы, я полагаю, исчезли в Европе и Азии по той же причине, по которой исчезли мамонты: мы их съели»[312]. Опубликовано это великолепие было в журнале, называющемся «Медицинские гипотезы».

Другой автор того же журнала, тоже неравнодушный к теме каннибализма, пошёл в поисках ответа на интересующий нас вопрос иным, более извилистым путём. Он предположил, что неандертальцы пали жертвами собственных вредных привычек. Нет, никто, разумеется, не утверждал, что в один ужасный день они просто взяли, да и переели друг друга — всё гораздо хитрее. Дело в том, что обычай употреблять на обед себе подобных (и особенно их мозг) может привести к распространению в обществе, допускающем подобное безобразие, трансмиссивной губчатой энцефалопатии (ТГЭ) — смертельного и притом заразного недуга, который способен передаваться от больных людей к здоровым множеством путей, даже через каменные орудия. Заболевание имеет длительный — до десятков лет — инкубационный период, а в конечной стадии приводит к дегенерации нейронов мозга (в результате серое вещество приобретает губчатую структуру) и слабоумию с неизбежным летальным исходом.