Неандертальцы: история несостоявшегося человечества

Палеогеографические факторы нередко привлекают для объяснения вымирания неандертальцев и исследователи, не отрицающие участия в этом процессе гомо сапиенс и даже придающие их наступлению ключевое значение. Например, английский археолог П. Мелларс не раз писал о том, что климатические колебания середины позднего плейстоцена должны были повлиять на исход соперничества неандертальцев и гомо сапиенс, но, по его мнению, решающую роль здесь сыграли не похолодания, а потепления [318]. Ведь именно в эти периоды создавались условия, к которым пришельцы с юга были хорошо приспособлены. Кроме того, эти же потепления могли повлечь за собой дестабилизацию адаптаций коренного населения Европы, т. е. неандертальцев, и его полный или частичный уход из ряда районов, что должно было ещё более облегчить для гомо сапиенс освоение европейского континента и, прежде всего, его средиземноморского побережья. Особую роль в описываемых событиях Мелларс отводил потеплению, которое он датировал интервалом 38–41 тыс. лет назад. Именно в течение этого потепления, по его мнению, создались наиболее благоприятные условия для распространения людей современного физического типа на значительной части Европы [319].

На примере гипотез Финлэйсона и Мелларса видно, что при нынешнем состоянии наших знаний палеогеографические данные могут с одинаковой лёгкостью использоваться для обоснования прямо противоположных точек зрения. Как заметил по этому поводу французский археолог Ф. д’Эррико, неандертальцы и люди современного анатомического типа выступают, в зависимости от теоретических предпочтений того или иного автора, то как холодолюбивые, то как теплолюбивые гоминиды, а одни и те же события в их биологической и культурной истории объясняются то потеплениями, то похолоданиями [320]. Это и не удивительно. При существующем разнообразии датировок одних и тех же климатических стадий можно найти варианты, отвечающие любым археологическим или антропологическим построениям.

Какую-то роль в вымирании неандертальцев сыграли, возможно, некоторые их анатомо-физиологические особенности, приобретшие в условиях жёсткой конкуренции двух экологически близких видов негативное значение. Одной из таких особенностей могла быть, например, слишком большая по сравнению с гомо сапиенс масса тела. К тому же не будем забывать, что массу эту приходилось носить на сравнительно коротких ногах. И то и другое требовало повышенных затрат энергии на передвижение, а для компенсации этих затрат приходилось расходовать дополнительное время (а значит, и энергию тоже) на добывание пищи. В условиях соперничества за одни и те же ресурсы это могло дать людям современного физического типа, с их «облегченной» анатомической конструкцией, определённое преимущество. По приблизительным, но в целом, видимо, вполне реалистичным оценкам, из-за различий в массе тела и длине конечностей средний неандерталец должен был «сжигать» в день на 200–350 килокалорий больше, чем средний гомо сапиенс верхнего палеолита [321]. Если взять для сравнения данные по современным охотникам-собирателям высоких широт, например эскимосам, то это составит примерно 6–10 % их дневного энергетического бюджета (3670 килокалорий для мужчин-охотников [322]), что не так уж мало. Правда, не исключено, что в гористых ландшафтах, которые как раз и предпочитали неандертальцы, их укороченные по отношению к бедру голени, наоборот, давали им некоторое преимущество перед длинноногими конкурентами, позволяя экономить силы при ходьбе по наклонным поверхностям [323].