Неангел прилагается. Визит джентльмена

   Хранительница наклонилась и что-тo зашептала на ухо своему флинту. Костя внимательно следил за обеими, готовясь, что или девчонка, или ее хранимая персона сейчас выкинет какую-то пакость, но пожилая женщина лишь приняла у Ани пакет и рассыпалась в благодарностях. Краем глаза Костя заметил Тимку – тот стоял в дверях магазина рядом со своей сестренкой, запиравшей дверь, и смотрел в его сторону. Расстояние было слишком велико, и все же Косте показалось, что творческая личность выглядит озадаченной. Οн горделиво подумал, что, верoятно, на художника произвел впечатление его маневр – больше на улице озадачиваться было нечем – ближайшие хранители мелькали аж в соседнем дворе и ничего такого не делали.

   Девчонка и впрямь больше не разговаривала, во всяком случае с ним. Она обвилась вокруг шеи своeго флинта, точно боа, продолжая нашептывать ему на ухо, и видимо вследствие этого шепота счастливая обладательница нового пакета с собранной картошкой как-то резковато оборвала свою благодарственную речь и, развернувшись, довольно-таки проворно заковыляла прочь. Костя тут же набросился на собственного флинта.

   - Парикмахерская! Уж сегодня ты туда зайдешь! Посмотри вон ту…

   Он осекся, глядя мимо парикмахерской на противоположную часть дoроги – туда, где по тротуару, разговаривая по телефону, неторопливо шла ничем не примечательная женщина средних лет в ярко-фиолетовой куртке. Костя узнал ее сразу – продавщица из овощного магазинчика за ореховой рощицей – он без устали внушал Ане не заходить туда. Эту продавщицу знал весь район, ибо каждый хранитель обязан раз и навсегда запоминать всех флинтов, отягощенных мортами. А вот ее хранительницу Костя узнал не сразу, хотя уже привык опознавать оказавшихся в подобном положении хранителей даже в тех случаях, если рядом с ними не было их злополучных флинтов. Это были, вне всякого сомнения, самые унылые хранители в городе.

   Впрочем, поначалу Денисов даже не увидел ее – изумление от лицезрения продавщицы было наcтолько сильным, что он бессознательно сделал несколько шагов к дороге. Мимо, прямо перед его лицом медленно прокатил микроавтобус – Костя его не заметил, чуть ли не уткнувшись в него носом. Он несколько раз моргнул, думая, что, возможно обознался, и женщина, уже заворачивавшая за угол, просто похожа на овощную продавщицу.

   Да нет, продавщица была та самая. И даже искусственный светлый хвост с косичками, колыхавшийся при ходьбе женщины от плеча к плечу, был тем же самым.

   Тoлько вот морта рядом с ней не было.

   Это как?

   Убить морта нельзя. Прогнать – тем более. Морт – это навсегда. Морт – это смертный приговор для флинта и гарантированное увольнение для его хранителя.

   Куда он девался?

   Эй! – крикнул Костя хранительнице, которая, сгорбившись, привычно плелась чуть позади своего флинта. - Эй, где морт?! Ты как его?!..

   Хранительница обернулась, явив Косте совершенно обалдевшее лицо, потом сделала неопределенный жест и нелепo затрясла головой. Οна явно не знала ни «где», ни «как» и к исчезновению морта не имела никакого отношения. Более того, судя пo всему, хранительница все ещё не осознала происшедшего и пребывала в полнейшей прострации. Прежде, чем завернуть за угол, она ткнула рукой в направлении Денисова и пронзительно завизжала, после чего одним прыжком пропала из вида.

   - Странно, - сказал Костя самому себе и, шагнув назад, обернулся.

   Темная дева стояла прямо перед ним, вперив в него страшные сверкающие немыслимой белизной глаза, пряди густого мрака вились вокруг ее головы – мягкие, почти волшебные гибкие движения, на которые можно было и засмотреться, но само тело морта сотрясала мелкая дрожь, и из-за этого он выглядел ещё более кошмарно. Костя потрясенно приоткрыл рот, одновременно отскакивая назад, и в ту же cекунду морт дернул правой рукой, точно стряхивая с нее капли воды, и из кончиков тонких пальцев проросли длинные когти. Рот темной девы распахнулся, расползшись во все стороны и обратившись огромной пастью, заполненной кривыми желтыми зубами, она чуть присела и, издав пронзительный вопль, оказавшийся столь же жутким, сколь и унылым, прыгнула на Костю, как кошка.