Неаполитанская сказка

Дома же Соня с радостью сдала Эрика няне, и до позднего вечера моталась по всяким официальным делам насчет наследства, квартиры и прочая, прочая. Тут она была в своей стихии. Её везде узнавали, никаких проволочек не было.

Уже затемно Соня подошла к трехэтажному особняку, где теперь была ее квартира, доставшаяся в наследство от родителей.

Полусонный охранник кивнул ей. Молодая женщина прошла к лифту, и поднялась на третий этаж. Перед дверью квартиры остановилась. За ней её ждал сын. А может, совсем и не ждал. Зашла тихонько.

Навстречу вышла няня:

— Эрик уже спит. Я еще нужна?

— Спасибо, Евгения Александровна. Можете идти домой. Спокойной ночи.

— Спокойной. Если что — звоните. Я тут недалеко живу.

Бабулька шустро оделась и ушла.

Соня бродила по квартире из комнаты в комнату, трогала знакомые ей с детства предметы. За каждым из них лежало масса историй, воспоминаний. Как грустных и стылых, так и веселых да ярких.

Сейчас же её волновал один вопрос. Четырех лет от роду. Все больше и больше походящий на своего отца — итальянца.

* * *

В Неаполе Соне осталось побыть всего пару дней. Она с ужасом представляла себе, что оставить здесь Умберто, своего любимого парня, своего первого мужчину.

По узким улочкам ранним утром Соня пришла на площадь Муниципалитета. Тут ей надо было дождаться Умберто. Сегодня у них запланировано путешествие в Кастель дель Ово («Замок Яйца»).

Но прошел час, а Умберто не появлялся. Мобильник отключен. Сначала Соня не напрягалась. Бывает. Этот оболтус получит по шее за потерянный день. Ей не так много осталось.

Вечером не выдержала — позвонила гиду Женьке, чтобы тот разузнал об Умберто подробности. Женька долго искал общих знакомых и в конце-концов выяснил, что Умберто срочно надо было уехать из города. Он сорвался ночью, никого не предупредив.

Соня положила трубку телефона и рухнула на кровать лицом вниз. Слез не было. Она не сомневалась, что Умберто исчез из-за неё. Но зачем так подло сбегать? Почему не сказать всё честно? Ну, надоела. Ну, скажи: «Пока, прости, не получилось…». Подло как…

На следующий день Соня просидела в номере гостиницы у телефона. В надежде, что Умберто одумается и позвонить. Просто позвонит. Слезы пришли только в самолете, словно вырывали из груди вшитый намертво канат. Молодая глупая Сонечка никак не могла поверить, что больше не увидит Умберто в этой жизни никогда.

Только не знала Соня, что в тот самый миг, когда её самолет набирал высоту, по гостинице метался Умберто. Рычащий от ярости парень кидался на персонал, параллельно звонил гиду Женьке. Он готов был рвать и метать. Но исправить ничего не мог — Соня вернулась в Россию. И ни её адреса, ни телефона в России у него нет.

Нет возможности ничего объяснить, поправить… И снова из-за братца. Ливио в очередной раз влип в какую-то глупейшую историю на другом конце Италии. Надо было вытаскивать родственничка. А то идиоту грозила тюрьма…

* * *

Как же это было подло. Как же она была глупа. Папа прав, что не дал ей самой воспитывать Эрика. Что она могла в свои двадцать три? Только делать какие-то глупости. Беременность была тяжелейшая. Соня не выходила из больнички. Сколько она тогда проплакала. Так безумно скучала по итальянцу. По прикосновению его рук. Его дыханию и щекотанию длинных ресниц на губах. Господи, какая глупость. Она то любила своего будущего ребенка. Частицу Умберто. Воспоминание о тех нескольких солнечных днях в Италии. То ненавидела существо, зародившееся в ней. По той же самой причине. Плакал и плакала. Несколько раз хотел пойти на аборт. Благо каждый мимо ее палаты, где Соня лежала на сохранении, проходило много безмозглых девчонок в абортарий.

Но в последний момент спохватывалась — это ее ребенок. В чем он виноват? Папаня покрутил романчик и поскакал дальше — любить, покорять, целовать… А ее малыш не должен платить своей жизнью за ее глупость, доверчивость… Как же она плакала. И только мама была рядом. Плакала вместе с ней, держала за руку, целовала зареванное дочкино лицо. И апрель, расцветающий за окном, был для нее черным. Особенно в день родов. Эрик родился на пару недель раньше. Маленький, хрупкий бледно-розовый комочек. Он был очень тихим. Так — попискивал нетребовательно. Словно понимал, что не все ему рады в этом мире.

Новоиспеченные бабушка с дедушкой просто растаяли, когда увидели Эрика. А Соня тряслась от страха, держа ребенка в руках. Боялась повредить ему что-то — все было такое микроскопическое — пальчики, носик-пуговка, парочка черных бусинок под еле различимыми бровями.

От нервов и прочих осложнений молока у Сони не было. Ребенок сразу был искусственником. Как только Соня и мальчик немного окрепли после родов, папа решил, что нечего ей терять время. За сыном есть кому присмотреть. Дочка возвращается в Москву доучиваться.

И Соня с радостью исчезла от этих ванночек, хлопчатобумажных пеленок и бутылочек с продезинфицированными коричневыми сосками. От ночного писка малыша. Слава Богу, бабушка всё взяла на себя, и возилась с внуком без устали, днем и ночью.