Небеса

Речь Карпова при всем ее эмоциональном наполнении на деле была продуманной и крайне осторожной: батюшка осуждал архиерея, но делал это очень деликатно. Вера страшно не любила такой стиль — «и нашим и вашим станцуем и спляшем!». Получалось, что отец Евгений критиковал владыку, но весьма ловко, дабы в случае чего без проблем переметнуться в стан сторонников. В своем зажигательном выступлении Карпов ни разу не упомянул о содомском грехе архиерея, и Вере показалось, будто отец Евгений сознательно обходит эту тему.

— А скажите нам, пожалуйста, отец Евгений, — снова тихий голос архиепископа, — кто дал вам все эти награды?

Карпов выпрямился как на параде и отбарабанил:

— Патриарх Московский и Всея Руси!

Архиепископ тонко улыбнулся:

— Разумеется! И все же кто отправлял рекомендации, кто выдвигал вас на получение всех этих орденов — Даниила Московского, Сергия Радонежского? Кто хлопотал за вас перед Москвой, кто вручал награды здесь, в Николаевске?

— Владыка Сергий, — пробурчал отец Евгений. Потом он вдруг затрясся весь и выкрикнул: — Да я хоть теперь их могу вернуть! Вот прямо вам на стол положу!

И правда начал откреплять награды.

— Успокойтесь, отче, — велел митрополит Иларион. — Не надо возвращать награды, мы знаем, что вы получили их по достоинству и праву! У нас есть к вам еще один вопрос.

Карпов дышал тяжеленько, но кивнул.

— В епархии все знают, как близки вы к владыке Сергию. Вы долгое время были секретарем епархиального управления, повсюду сопровождали епископа в далеких и ближних поездках. Скажите, отец Евгений, хотя бы раз замечали вы за своим архиереем содомитские наклонности? Ведь судя по обвинениям, епископ охвачен страстями такой силы, что не мог сдерживать своего порока; так, верно, вы видели за ним нечто такое, да?

— Э-э-э… м-м-м… ну-у-у… — Карпов так долго и разнообразно мычал, что веселые соседи Веры громко захихикали.

Игумен Гурий грозно шикнул па них через проход.

— Нет, не замечал!

— Но вы же все время были рядом с владыкой, что он, маскировался?

— Наверное! — развел руками отец Евгений под неприкрытый уже смех галерки.

Вера тем временем костерила себя — следовало все же взять диктофон, его легко можно спрятать в широком рукаве рясы.

— Давайте для разнообразия послушаем кого-нибудь из сторонников епископа, — предложил митрополит. — Скажете нам что-нибудь, отец Никодим?

Все обернулись в сторону Вериного соседа, сна же опустила глаза долу. К счастью, Никодим не стал говорить с места, вышел в середину зала — Вера мысленно поблагодарила его за благородство.

Вопиюще молодой священник в качестве защитника выглядел неубедительно, и жаркая волна неприязни быстро побежала по рядам. Отец Никодим, словно не замечая этого, начал говорить — в отличие от шепота полный голос его звучал приятно. Вера всегда была неравнодушна к качеству людских голосов и ставила приятный тембр едва ли не первым местом среди внешних достоинств. Говорил Никодим выразительно и точно («Вот бы наши журки так писали!» — машинально позавидовала Вера), а глядел при этом на игумена Гурия.

— Вы так много всего замечаете за епископом, отец Гурий, но лучше бы рассказали нашим гостям, какие порядки устроили в своем монастыре! Оборотитесь на свою обитель, ведь всякий знает, что вы бьете монахов и даже прихожанам от вас достается.

— Это как? — поинтересовался епископ Тихон. — Есть здесь кто из монастыря отца Гурия?

С места вскочил шустрый красноухий малый — прикладывая ладонь к сердцу, он не то кивал, не то кланялся.

— Правда ли, что отец игумен применяет физическую силу?

Малый молчал, на лице у него застыла старательная улыбка, а в глазах лихорадочно гулял страх: Вере хорошо был виден профиль бедняги.

— Отец настоятель бьет ли вас? — Архиепископ упростил вопрос, и малый благодарно закивал:

— Бьет! Но нам это нравится, это правильно!

Верины развеселые соседи громко зашептали: «Ведь он никакой не мучитель, а просто наш добрый учитель», — и журналистка с трудом удержалась от смеха.

Москвичи переглянулись, а отец Никодим продолжал:

— У меня есть с собой заявление прихожанки Успенского монастыря. Исповедовалась она, правда, другому священнику, но тот близок отцу игумену и наверняка не скрывает стиля общения с прихожанами. Можете сами судить. Женщина довольно долго вела церковную жизнь, потом временно прекратила ходить в храм — тяжело хворала, лежала по больницам. Наконец собралась пойти к причастию, попросила того самого отца об исповеди. А он ее первым делом спросил, не вступала ли она в половую связь с животными в течение последних лет. Есть и другие заявления, есть жалобы — почему мне и кажется, что отцу Гурию следовало бы за внутренними монастырскими делами приглядывать, а не выискивать грехи за епископом.

— Отец Никодим, — сказал владыка Тихон, — вы руководите личной канцелярией владыки, так не будет ли вам сложно припомнить обстоятельства, столь подробно освещенные в рапортах? Проявлял ли при вас епископ Сергий порочные пристрастия, в приверженности которым его упрекают?

— Нет, ваше преосвященство, я не могу назвать ни одного такого случая.