Небеса Элис

   – Вчера сюда приезҗали поверенные твоей мачехи. С порога заявили, что подают в суд на город за то, что пострадал их драгоценный наследник.

   – Строго говоря, я уже не наследник.

   – Они думают иначе.

   Совершенно точно у Чжуна не имелось ни сил, ни желания обсуждать проблемы, ожидавшие их с Эль за пределами тихого дома ректора Петрова.

   – Какие ещё новости?

   Девушка опустила голову и принялась нервно теребить пуговку на вязаной кофте,такой замусоленной, словно ее вытащили на свет божий из прабабушкиного сундука.

   – Я одержима демоном и едва не умерла неделю назад, но меня спас один корейский шаман каким-то особенным зaклинанием, которого крестный не нашел ни в одном гримуаре, хотя буквально обложился книгами.

   – Видимо, тėбе повезло иметь знакомых, умеющих писать заклинания? – усмехнулся Чжун.

   – Видимо. - Элис посмотрела на него, прямо, пронзительно, как только она умела. - Из-за этого заклинания ты истекал кровью?

   Колдун кивнул.

   – Поэтoму ты позволил мне войти в ванную? Догадывался, что оно для меня?

   Еще один кивок.

   – Меня никто и никогда не защищал, – тихо выдохнула она. – Спасибо.

   – Не за что.

   Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.

   – Подвинешься? Я толком не спала последние дни. Один мой знакомый валялся без сознания, а я боялась, что пропущу, когда он очнется, - изогнула брови девушка, намекая на то, что хотела прилечь рядом.

   – Этот твой знакомый неделю не мылся и наверняка ужасно пахнет, – отoзвался Чжун.

   – Представь, что у меня забит нос.

   – Что значит «забит нос»? - наивно полюбопытствoвал он.

   – Это когда уже неважно, кто и как пахнет.

   Боясь прикоснуться друг к другу, они лежали каждой на своей половине кровати, покрытой пуховым тюфяком поверх матраса. Видимо, это была какая-то особенная русская традиция, превращать постели в гнезда, убивающие здоровые спины.

   – Что вам сказал демон? - вдруг спросила Эль. – Мне не по себе от всеобщих задумчивых взглядов.

   Чжун помолчал, а потом признался, искренне надеясь, что она не станет любопытствовать:

   – Он сказал правду.

***

– Ты должна собрать вещи и вернуться домой! – безапелляционным тоном заявил отец и даже внушительно прихлопнул ладонью по столу, надеясь, утвердить революционную мысль в голове упрямой дочери.

   – Зачем мы здесь, в смысле, я и мои вещи? Когда приедут коробки из Гонконга, вы ещё половину попросите увезти, – совершенно не испугавшись родителя, пообещала Элис.

   – Алиса, жить с двумя неженатыми колдунами – совершенно неприемлемо, - попыталась нажать Лайма. – Мне звонят подруги и спрашивают, как я допустила подобное… непотребство.

   – Так скажи, что я живу только с одним, а со вторым – просто соседствую. Только не уточняй, с кем именно, пусть помучаются от любопытства, - иронично предложила Элис мачехе и поднялась: – Мне пора. Сегодня Ким Чжун готовит ужин, не хочу пропустить.

   Отец демонстративно схватился за сердце, намекая, что фривольное поведение дочери доведет его до инфаркта.

   – Пока.

   Она поцеловала папу в щеку, а когда подошла к Лайме, то та сжала руку Элис и, заглядывая в глаза, попросила:

   – Зайди к Миле.

   Падчерица замерла, осторожно освободилась.

   – Мам, не обижайся, но мне нечего ей сказать.

   И все равно, проклиная собственную бесхребетность, проявлявшуюся каждый раз, когда дело касалось Эмилии, девушка приоткрыла дверь в ее комнату. В охваченной сумерками спальне пахло чем-то кислым, словно в ней жил старый человек. Отвернувшись к стене, подавленная злодейка лежала на кровати.

   – Привет, – произнесла Элис.

   – Привет, – прозвучал глухой голос.

   Они oбе молчали, ведь после всего случившегося говорить было не о чем, да и просить прощения сестры тоже не собирались. Мила закуталась с головой в одеяло, давая понять, что не хочет видеть сестру, и та тихо прикрыла дверь.

   До дома Элис добралась уже в потемках, когда на высоком небе сверкала россыпь чистых, ясных звезд. Стоял зимний холод. Едва-едва выпавший снег истаял, и голая земля промерзала, а окоченевшие деревья покрыла стылая ледяная пудра. Зато в коттедже царило тепло, а по первому этажу разливались потрясающие запахи еды, заставившие желудок жалобно заурчать от голода.

   Кухонное пространство бурлило от переизбытка колдовства. Деревянная лопатка, словно ее держала невидимая рука, помешивала пыхтящий на конфорке суп. Венчик в миске взбивал яйца для кляра, туда же ситце само высеивало муку. В центре магического безобразия стоял Ким Чжун и с видом заправского повара шинковал соломкой овощи. Его ловкости позавидовал бы сам Мистер Совершенство, кого Элис по праву причислила в сэнсейи кулинарии.

   – Крестиком ты тоже умеешь вышивать? – полюбопытствовала она.

   Чжун поднял голову и при виде девушки расцвел обаятельной улыбкой.

   – А кто-то умеет вышивать?

   – Кот Матроскин.

   – Кот – это имя или фамилия?

   – Это животное.

   У Чжуна сделалось такое обиженное лицо, что девушка едва сдержала смех.

   – Я тебя окончательно добью, если скажу, что он еще играет на гитаре?

   – Я понял, – кивнул кореец. - Ты опять надо мной подшучиваешь.

   – Еще как подшучиваю.