Небеса нашей нежности

– Леон, ну что ты все время перекручиваешь мои слова! Я хотела бы повидаться с доньей Альмой, ты и сам это знаешь. – Уголки ее губ дрогнули. – Но она, во-первых, страдает помутнением рассудка, а во-вторых, невероятно упряма. Настолько, что может и приехать. Я не могу этого допустить.

– Ей восемьдесят лет, и она в отличной форме. Великолепной, если вспомнить, сколько она страдала в жизни.

– Португалия пошла ей на пользу. Поэтому-то мы и не должны беспокоить ее нашим приглашением. Ей покажется, что она обязана приехать, а климат в Рио может ее доконать.

– Чего ты только и ждешь…

– То, что ты говоришь, возмутительно, Леон!

– Ах, милая моя Sinhazinha, твои мысли так легко прочесть…

– Это тебе только кажется. Все, хватит об этом. Донья Альма – моя мать, и я обязана действовать в ее интересах. Я ее не приглашу.

– Как пожелаете, донья Виктория. Ведь я, как и всегда, ваш верный раб. – Леон картинно поклонился и вышел из гостиной.

Иногда лучше сдаться, чем доводить дело до скандала с битьем посуды. Сегодня у Леона не было сил сохранять спокойствие, выслушивая злые слова и ловя на лету брошенные в него предметы. Кроме того, сегодня они с женой собирались сходить в cineteatro [xxiv], на новый фильм с Чарли Чаплином – «Золотая лихорадка». И Леон, и Виктория любили этого актера, а в роли бродяги он был неподражаем. После сеанса они отправятся в кафе на площади Флориано Пейксото, площади, которую многие в городе называли Cinelandia [xxv] из-за нескольких расположенных здесь кинотеатров. В кафе они выпьют по бокалу вина и с наслаждением обсудят лучшие сцены из фильма. Виктория и Леон разделяли страсть к кинематографу, и совместные вечера в кинотеатре были самыми мирными в их бурной семейной жизни.

Леон терпеть не мог донью Альму, но ему казалось возмутительным, что Вита не пригласила на свадьбу собственную мать. Поскольку спорить по этому поводу было бесполезно, придется придумать что-нибудь другое. Может быть, попросить Ану Каролину написать письмо бабушке? Она ведь любила старушку. Во время поездки по Европе Ана Каролина останавливалась в Лиссабоне и жила у доньи Альмы. Похоже, бабушка и внучка превосходно нашли общий язык. Леон мог объяснить это только тем, что его теща изменилась. Как бы то ни было, если донья Альма все-таки захочет перебраться через Атлантику, Вита может солгать, сказав, что приглашение просто потерялось. Лгать она была мастерица.

Виктория сидела в гостиной, едва сдерживая злость. Ей не нравилось, когда Леон называл ее Sinhazinha, а себя – рабом. Да, когда Виктории было семнадцать, во времена монархии и рабовладения, она действительно была Sinhazinha, дочерью богатого барона, владельца кофейных плантаций, а Леон подтрунивал над ней в связи с этим. Но десятилетия тяжелого труда и успех ее предприятия не изменили его мнения, и Викторию это злило. В отличие от большинства женщин высшего общества, она не была болтушкой и модницей. В отличие от большинства женщин любого происхождения, она обожала цифры. Она обладала математическими способностями, благодаря чему за все эти годы преумножила богатство семьи, обеспечив тем самым и будущие поколения. Ее детям достанется в наследство колоссальное состояние. Ее мать жила «в изгнании» в Португалии, как донья Альма любила повторять, и пользовалась всеобщим почтением, сохранив положение в обществе. Даже Леон извлек немалую выгоду из богатства Виктории: за счет жены он опубликовал несколько сборников рассказов, не интересовавших издателей. И что Виктория за это получила? Только насмешки и неблагодарность! Особенно злило ее отношение Аны Каролины. Если сыновья Виктории радовали мать и следовали ее советам, то дочь была не столь мудра и не желала перенимать у нее опыт. Может быть, все дело в том, что Ана Каролина – девушка, а потому у нее лучше складываются отношения с отцом, чем с матерью. Или Леон прав, когда говорит, что Ана Каролина похожа на Викторию в юные годы и ей просто нужно больше свободы?

«Свободы, ха! Она и так свободнее некуда. Она бегает полуголой по городу, ее юбки едва прикрывают голени, ей разрешают ходить с женихом на прогулки без сопровождения взрослых, как было принято раньше. Она гуляет с Энрике и своими друзьями ночи напролет, ходит в варьете и ночные клубы. Курит и пьет на людях. Тратит мои деньги на безвкусную мебель и мазню бесталанных художников. Где тут, черт побери, отсутствие свободы?!»

У девчонки просто тараканы в голове. То она мечтает стать гонщицей, то пилотом. Пилотом! Что тут плохого, если мать запрещает своей юной дочери забивать себе голову такими глупостями? Это же только на благо Аны Каролины. Водить гоночные автомобили, летать на самолетах… Таким должны заниматься мужчины, молодой девушке в этих сферах делать нечего. Ее только осмеют и унизят. И почему ее дочь интересуется только тем, что таит в себе угрозу для жизни? При мысли о том, как Ана Каролина на биплане врезается в отвесный склон одной из гор вокруг Рио, у Виктории кровь стыла в жилах.