Небеса нашей нежности

Печатный станок, привезенный из Германии, сломался при транспортировке, и, похоже, никто в Бразилии не мог его починить. Заказанная бумага, которая должна была прибыть еще два дня назад, лежала в сошедшем с путей вагоне неизвестно где. И вскоре ее сожрут термиты или покроет плесень. Ко всему прочему, один из злейших его конкурентов увел у Фелипе хорошего клиента. Из-за всех этих проблем у Фелипе не оставалось ни времени, ни сил, чтобы заняться проектом создания «машины для охлаждения воздуха». Такое с ним часто происходило.

Машина для охлаждения воздуха была не первой подобной его идеей. Фелипе думал и о полностью автоматизированном устройстве для стирки белья, и об аппарате для всасывания пыли. В последнем случае его опередил некий мистер Хувер, но запатентованный им пылесос оставался пока что непозволительной роскошью. А вот устройство, позволяющее отказаться от ручной стирки, еще не придумано – по крайней мере, Фелипе об этом ничего не знал. К сожалению, Фелипе не был прирожденным механиком, и ему не хватало технических навыков и умений, иначе он сам бы попытался собрать подобные приборы для облегчения быта. Он лишь обладал богатой фантазией и надеялся, что он, человек среднего достатка, когда-нибудь сможет купить такие приборы в магазине. Тогда Неуза наконец-то прекратит ныть, а он сам перестанет просыпаться среди ночи из-за жары.

Звуки самбы, разносившиеся по улице, оторвали Фелипе от его мыслей. Музыка была очень ритмичной, и он понимал, почему люди любят это искусство. Ему и самому хотелось пуститься в пляс, стоило ему услышать барабанный бой, – что же чувствовали люди, по природе своей наделенные большей любовью к танцам? Фелипе встал из-за стола, подошел к окну и раздвинул гардины. Целая толпа молодых людей плясала вокруг старенького, ярко разукрашенного автомобиля. На месте рядом с водителем примостились двое парней, певших в мегафон. Под эту песню какая-то девушка исполняла сложный танец.

«С ними должна была идти Бель», – подумал Фелипе, и в этот момент понял свою дочь и ее желание танцевать.

Он задернул занавески и поймал себя на том, что напевает песню и качает головой в такт.

В этот миг в кабинет вошла Неуза – как всегда, не постучав.

– Ну-ну.

– И что это должно значит?

– Забудь. Я просто хотела сказать, что еда готова.

– Уже иду.

Неуза поспешно спустилась в столовую. Она была потрясена тем, как ее муж с тоской наблюдал за выступлением на улице. Почему им не удавалось поговорить друг с другом? Она ведь тоже грустила по утраченной молодости, свободе, веселью. И все показалось бы не столь трагичным, если бы можно было поделиться этими мыслями с другим. Но по каким-то причинам они с Фелипе всегда ссорились, обижали друг друга и все только портили. Почему они, в отличие от многих других супружеских пар, не могли насладиться старением вдвоем? Почему не танцевали, не ходили вместе гулять, не наслаждались совместной жизнью? Почему им не удавалось порадоваться преодоленным трудностям, посмеяться над вместе пережитыми испытаниями, с оптимизмом обсудить предстоящие невзгоды? Вместо этого они только омрачали друг другу жизнь и говорили друг другу гадости при первой же возможности. Неуза едва с этим справлялась. Ее дом превратился в настоящий ад. И втайне она завидовала Бель, которая просто собрала вещи и ушла.

Бель не могла этого больше выносить. Карнавал неуклонно приближался, а она день за днем проводила в полутемном зале, подметая пол и пугая тараканов. А ведь она должна была танцевать. Или петь! Сводить мужчин с ума! Вместо этого ей приходилось следить за отвратительной игрой актеров, халтурщиков, считавших, что могут компенсировать нехватку таланта наглостью, и терроризировавших всех на съемках своими перепадами настроения. Актер, исполнявший главную роль, был привлекательным мужчиной лет тридцати пяти. Он носил творческий псевдоним Октавио Осорио. Этот тип постоянно командовал Бель, словно она не только по роли в фильме, но и в жизни была его empregada domestica, служанкой. Бель надеялась, что звуковое кино, о котором уже много говорили, не заставит себя долго ждать. Тогда карьере этого самовлюбленного дурака придет конец: его голос был слабым и писклявым, как у летучей мыши, нетопыря.

Актриса в главной женской роли оказалась не лучше. Да, она была очень красива, а ее взгляд разжигал огонь в сердцах мужчин. Но она двигалась, точно деревянная кукла, а в танце не могла уследить за тактом. У Бель в голове не укладывалось, что именно эту девицу взяли на роль танцовщицы.

Это было так несправедливо!