Небеса нашей нежности

Врач неодобрительно покачал головой.

– Хорошо, приходите сюда каждый день в одиннадцать, будем работать с вами до двенадцати.

Добравшись домой на такси, Антонио обзвонил друзей и родственников, чтобы те не ехали зря в больницу, и за огромные чаевые послал портье в соседний ресторан за пристойным обедом. Тем временем он открыл бутылку вина, придвинул кресло к окну и, уставший, но счастливый, устроился поудобнее.

Антонио закурил, с наслаждением вдыхая дым.

Ах, как хорошо! Что может быть лучше, чем любоваться солнечными бликами на верхушке горы Сахарная Голова, пить хорошее вино и ждать вкусную еду, выпуская колечки дыма?

И вдруг эти колечки вызвали в Антонио какие-то смутные воспоминания. Какая-то размытая картинка вспыхнула в его голове: он с сигаретой в руке сидит за столиком в ресторане, перед ним бокалы, бутылка, ведерко со льдом, он курит, рядом с ним какие-то люди, но он не может разобрать их лиц, не знает, где он и что происходит. Антонио не понимал, хороший ли это знак. Может быть, к нему возвращается память? Но в чем смысл этого воспоминания, если там не было главного: людей? Антонио зажмурился, стараясь вспомнить что-то еще, понять, с кем, когда и куда он ходил пить вино. Ничего. Сколько усилий он ни прилагал – все тщетно. Только голова разболелась сильнее. Когда доброжелательный портье принес ему обед – говяжьи отбивные, черные бобы и рис, – Антонио показалось, что у него вот-вот лопнет череп.

Его затошнило от боли, а при виде обеда позывы к рвоте усилились.

– Спасибо, сеньор Хосе, – только и сумел выговорить он.

– Всегда пожалуйста, сеньор Антонио. Приятного аппетита. – Кивнув, портье ушел.

Через пару секунд Антонио склонился над унитазом. Его рвало.

Но как бы плохо он себя ни чувствовал, он был рад уединению. Вечное кудахтанье медсестер в больнице действовало ему на нервы. Как и постоянные визиты незваных гостей: никто не спрашивал Антонио, подходит ли ему время их посещения, хочет ли он их видеть. Похоже, все были глубоко убеждены, что Антонио должен радоваться посетителям. Он не мог решать, встретиться с кем-то или нет. И время посещения определяли предписания больницы. Регулировалось также время завтрака, обеда и ужина, часы сна и бодрствования. Медсестры будили его каждое утро в шесть часов, чтобы сменить простыни. И так каждый день. Ужасно, просто ужасно. Антонио считал, что все это – просто издевательство над пациентом, чтобы больной чувствовал себя еще хуже и верил любой чуши, которую скажет ему напыщенный врач. О господи, как же Антонио был рад поспать столько, сколько хочется! Может быть, и сейчас ему стоит подремать, устроившись в этом кресле перед окном, из которого открывался столь живописный вид. Он никого не ждал, и небольшая сиеста пойдет ему на пользу. А еду можно будет потом разогреть. Антонио еще никогда в жизни не готовил, но уж сковородку на газовую плиту поставить сумеет.

Дохромав до кресла, Антонио остановился у окна и выглянул на улицу. Но… не может быть! Уж не Каро ли там? Он увидел, как за угол свернула какая-то худощавая женщина с такой же походкой, как у Каро. И в такой же шляпке. Может быть, Антонио уже что-то мерещится? Сверху он не разглядел ее лица, а в Рио многие женщины носили такие шляпки. Антонио устало опустился в кресло. Будь он здоров, он со всех ног помчался бы за той девушкой. «Как мало мы думаем о здоровье, пока оно у нас есть», – пробормотал он. Антонио никогда раньше не замечал, как далек путь от туалета до окна гостиной. Некоторое время он размышлял над тем, как мы ценим то, чего у нас нет, и его мысли неизменно возвращались к Каро. Может быть, и с любовью так? Его чувства к Каро столь сильны, потому что он не может ее заполучить? Станет ли он любить ее, если она сама бросится ему на шею? Или в этом случае Каро показалась бы ему просто какой-то милой девушкой, с которой можно дружить?

В этот момент мимо окна пролетела чайка, и Антонио испугался, что она врежется в стекло. В его сознании тут же вспыхнул образ – кровь на разбитом стекле, – но погас уже через мгновение, оставив чувство смутной тревоги.

Каро топталась перед входом в дом минут пятнадцать. Зайти или нет? Портье – он выполнял тут и функции консьержа, и управляющего, и мальчика на побегушках, все в одном лице – с улыбкой поприветствовал Каро, проходя мимо нее с закрытым подносом. Пахло так вкусно, что Каро вспомнила о том, что давно не ела.

Портье спросил ее, к кому она пришла, но девушка лишь покачала головой: «Ни к кому».

Если бы она не выглядела как дама из высшего общества, портье это показалось бы подозрительным и он прогнал бы ее. Но в этом не было необходимости. Сказав «ни к кому», Каро приняла решение. Сегодня она не пойдет к Антонио. Чтобы сохранить лицо, она сделала вид, что роется в сумочке, а затем пошла прочь – под печальные крики круживших над ней чаек.

Глава 27