Небеса нашей нежности

И вдруг ей очень захотелось закончить этот разговор. Ей не терпелось приступить к приготовлениям к поездке. В ней до сих пор тлела искра энергии, и от легкого ветерка – в этом случае письма сеньора Рибейро – из искры разгорелось пламя. Она сможет отправиться с ребенком и служанкой в путешествие, а поскольку наследство, похоже, было немаленьким, можно будет сделать все по-своему. Ана Каролина будет выдавать себя за вдову – кто докажет обратное? – и наконец-то, впервые в жизни, сама решит, что, где и с кем будет делать. Благодаря наследству она обретет независимость. Совсем другая жизнь! Вспомнить только, как она путешествовала в роли всеми опекаемой доченьки, которую перевозили от одной тетки к другой, чтобы честь девочки не пострадала…

– Ана Каролина? Ты там? – услышала она голос матери.

– Да, mae, я тут. Но мне пора. Кажется, Альфрединьо чем-то поранился. Пока!

С этими словами она положила трубку.

«Даже малыш, – подумалось ей, – иногда бывает полезен». Ана Каролина посмотрела на ребенка, мирно сидевшего в манеже в обнимку с мягкой игрушкой. Да, он действительно был очень мил. Он только что улыбнулся?

Ана Каролина улыбнулась в ответ, вначале сдержанно, потом все шире. А затем, неожиданно для себя и слуг, ставших свидетелями этого странного представления, она звонко расхохоталась.

Глава 36

Виктория радовалась тому, что Ана Каролина уезжает в Европу. Если ее не будет в Рио, она не узнает правду. Если им повезет, Ана Каролина вообще навсегда останется в Португалии и там найдет себе мужа, который согласится жениться на ней, невзирая на внебрачного ребенка. Конечно, вряд ли ей удастся сделать блестящую партию, скорее всего, ее возьмет в жены какой-нибудь стареющий вдовец, но уж лучше так, чем прожить остаток жизни в одиночестве. Незамужняя женщина обществом порицалась больше, чем женщина с внебрачным ребенком, зато с мужем, который этого ребенка принял и, может быть, даже усыновил.

– Ты и теперь ей ничего не сказала, да? – спросил Леон.

О господи! Откуда он только взялся? Леон всегда умел подкрасться тихо, словно кошка, и Викторию это злило.

– Что не сказала?

– Что он не умер.

– Она не спросила.

– Ну конечно, не спросила. Она не говорит на эту тему – а мы сами не рассказываем.

– Правда, Леон, я не понимаю, почему ты всегда пытаешься выставить себя образчиком морали, а меня винишь в собственных же прегрешениях?

– Это не я сказал ей, что Антонио мертв. Это сделала ты, моя прекрасная Sinhazinha.

– Да, но в то время я и сама так думала. Врач утверждал, что ему не выжить, помнишь? Поэтому нельзя сказать, что я солгала ей.

– Когда-нибудь она все узнает. И возненавидит тебя.

– Она меня и без того ненавидит. Она считает, что я исключительно из злобы своей пытаюсь испортить ей жизнь.

– А это не так?

– Ты отвратителен, Леон. Как ты можешь так думать? Я хочу ей только добра, как и ты. Ты, кстати, кое о чем позабыл. Она и тебя будет ненавидеть.

– Может быть. Поэтому я решил ей все рассказать. Пусть сама разбирается с тем, что он ее бросил, оставил в беде, не захотел заботиться о ребенке. Мы не сможем вечно оберегать ее от горя. И я думаю, мысль о том, что он еще жив, как-то ее утешит.

– Мы ведь договорились всеми средствами удержать ее от общения с этим типом. Если мы позволим Ане Каролине забыть о нем, однажды она, возможно, познакомится с каким-нибудь… приличным человеком. Что заставило тебя теперь изменить свое мнение?

Да, этот вопрос интересовал и Леона.

Что это, внезапно проснувшаяся в нем любовь к истине? Или понимание того, что даже «святая» ложь причиняет вред? Вначале идея Виты показалась ему отличной. Они скажут дочери, что Антонио погиб, и таким образом уберегут ее от боли. Правда была намного непригляднее: этот мужчина выздоровел после пулевого ранения, но точно растворился в воздухе, после того как узнал, что Ана Каролина беременна.

А ведь их свадьба, учитывая сложившиеся обстоятельства, придала бы произошедшему романтический оттенок. Разорванная помолвка видится в особом свете, если оказывается, что невесту похитил мужчина, с которым ей не суждено было воссоединиться: в этом случае – сын злейшего врага ее матери. Ромео и Джульетта на бразильский манер. Сказка со счастливым концом, так сказать. Победа любви. Но нет. Этот проходимец предпочел сбежать.

– Я уже поняла, что ты не собираешься мне отвечать. Впрочем, неважно. – Вита отвлекла его от раздумий. – Логичность поступков никогда не была твоей сильной стороной.

– Ты хочешь сказать, что ты всегда поступаешь разумно? Боюсь, моя маленькая Sinhazinha, твоя самооценка в некоторых случаях… скажем так, не соответствует реальности. Ты хочешь всем только добра. Ты думаешь, что уберегаешь близких от горя. Ты определяешь, что хорошо для твоих взрослых детей. Что хорошо для твоей старой матери. Вернее, что было хорошо, упокой Господи ее душу. Ты единственная, кто все знает, все может. Ты умнее всех нас вместе взятых.

– Но так и есть.