Небеса нашей нежности

Их перебранку уже заметили другие коллеги по студии. Первым подбежал Августо, тот самый мальчик-подручный, который помог Бель с пластинкой. Но Бель оцарапала ему лицо, и парень отшатнулся. Потом из общей гримерки выскочили статисты и исполнители вторых ролей – они услышали поднявшийся шум. У оператора как раз был перерыв на обед, и, хотя он прибежал довольно быстро, он злился, что не может снять эту сцену на пленку. За ним последовали техники. Все ликовали и болели за одну или другую девушку. Еще чуть-чуть – и они начали бы принимать ставки, как на петушиных боях.

– Прекратите! – крикнул кто-то, но Бель и Селестина ничего не видели и не слышали.

Их бой становился все ожесточеннее, они использовали любые, в том числе и запрещенные приемы. Девушки били друг друга в живот, рвали волосы, царапались. Бель укусила Селестину за ухо, Селестина надавила ей пальцем на глаз.

И только удар плеткой их остановил.

Точно очнувшись от транса, девушки повернулись. Перед ними стоял Перейра, сжимая плетку в руке.

– Я несколько раз требовал, чтобы вы прекратили, но вы не слушали, поэтому пришлось прибегнуть к такому средству, – то ли виноватым, то ли укоризненным тоном произнес он.

Фернандо гордился своей смекалкой и быстрой реакцией. Он послал мальчишку на улицу взять хлыст у какого-нибудь кучера. Невзирая на рост количества автомобилей, в городе еще оставалось множество пролеток с извозчиками, и некоторые из них стояли неподалеку от студии, ожидая желавших сэкономить пассажиров.

Прежде чем Селестина и Бель успели вновь наброситься друг на друга, их растащили.

– Это ни к чему не приведет, – сказал Грегорио, теперешний любовник Селестины.

– Ты не можешь себе такого позволить, – заметил Августо, осторожно вытирая лицо Бель.

– Ты мне за это еще заплатишь! – прорычала Селестина.

– Старая шлюха! – Бель плюнула ей под ноги.

И так продолжалось некоторое время, пока их не развели по разным комнатам.

Бель была вне себя от возмущения.

– Как она могла! – надсаживалась она, глядя на себя в зеркало в гримерке.

Августо молча передал ей вату.

– Как я выгляжу! Я же не смогу выступать в таком виде. Ты только посмотри, Августо, вон уже синяк проступил.

Она принялась отирать лицо ватным тампоном: действительно, на коже уже проступили кровоподтеки.

– Я же ей ничего не сделала. Разве я виновата, что сеньор Перейра считает меня лучшей? Почему бы ей на него с кулаками не наброситься?

– Ох, Бель…

– Таков естественный порядок вещей. Она стареет и должна смириться с этим. Когда мне будет больше двадцати пяти, я не стану выставлять свое дряхлое тело напоказ. Никакого чувства пристойности! Почему бы ей не выйти замуж и не нарожать кучу детей? Поклонников у нее сколько угодно.

– Знаешь, Бель…

Но Бель тараторила без умолку. Она не хотела слушать возражения Августо.

– Когда пытаешься добиться успеха, нужно считаться с такими вещами. Если бы она достигла вершины мастерства, то не зависела бы так от благосклонности своего patrao [xxxix]. Но если можешь предложить только свое тело, то помни, что оно быстро старится.

– Бель, ты…

– Как ты можешь ее защищать?!

– Но я…

– Я думала, хоть ты меня понимаешь. Ты меня очень разочаровал, Августо, честно. Зачем нужны друзья, если они не поддерживают тебя в трудную минуту? А сейчас для меня эта трудная минута настала, понимаешь?

Бель все говорила и говорила. Августо оставил все попытки хоть что-то до нее донести. Он мог бы многое ей сказать, но не успевал вставить и слово. Более того, Бель почему-то начала винить его в случившемся. А ведь он, несомненно, был на ее стороне. Собственно говоря, именно он помог Бель добиться успеха, ведь это он подменил пластинку и помог ей с подготовкой выступления. Подумать только, это было всего десять дней назад…

Потрясающе, как быстро бежит время. И страшно, как сильно Бель отдалилась от него за эти дни. Вначале она была простой статисткой, с которой Августо вполне мог построить отношения, теперь же Бель ждала слава. Если patrao вбил себе такое в голову, так тому и быть. А он, Августо, будет лишь наблюдать за Бель издалека. Он никогда не сможет признаться ей в любви.

Фелипе не знал, что и думать. Зачем этот толстый староватый тип приходил к Бель? Увидев, что он забирает Бель из гостиницы на роскошном автомобиле, Фелипе предположил наихудшее. Неужели его дочь от отчаяния продалась этому мужику? Сама мысль о том, как толстяк гладит его малышку по щеке, сводила Фелипе с ума. Большего он себе даже представить не пытался – иначе его просто хватил бы инфаркт.

Ну что ж, значит, другого выбора не остается. Нужно поговорить с Бель и убедить ее вернуться домой.

Остановившись перед дверью ее комнаты, Фелипе прислушался. Она плачет? Ему показалось, что он слышал всхлип. Но, может быть, его девочка просто напевает печальную песню. Фелипе собрался с духом – кто бы мог подумать, что отцу понадобится мужество, чтобы поговорить со своей шестнадцатилетней дочерью? Он робко постучал в дверь.

– Тут не заперто, Августо, можешь войти.